— Ким.

— Нравится, конечно. Он хороший.

— Я не об этом, — скривился орк.

Нинель непонимающе глядела на брата.

— Ну, мне показалось, что он тебе нравится как… как… — Гарэл опустил взгляд.

Послышался громкий хохот эльфийки:

— Великий Акима, Гарэл! Он же монстр! Я его люблю, как тебя!

— Ну, просто ты так о нем вспоминала всегда… — замялся брат.

Нинель внезапно стала серьезной:

— Нет, Гарэл. Я не люблю его как мужчину. Сам подумай — такое невозможно. Это даже отвратительно.

— А вдруг он может стать человеком… или эльфом?

— Если бы он мог стать человеком, я думаю, он бы им стал, — буркнула Нинель. — Ему было бы гораздо проще быть в человеческом теле, чем в теле монстра. За ним тогда не охотилось бы столько людей. Ему было бы проще заходить в города. А если он не стал человеком, значит, это ему не под силу. И, значит, не может быть и речи о какой-то любви.

После этих слов Нинель показалось, что брат облегченно выдохнул.

В дверь постучали, и вошел архимаг Джарстин. Он выглядел уставшим и озабоченным, казалось, самыми ужасными ужасами мира.

Нинель поклонилась. Гарэл тоже. Теперь они выказывали ему гораздо больше уважения, чем раньше.

— Что вы знаете о Вестнике Зла? — спросил Джарстин, встав возле стола.

— Значит, все это не просто потому, что мы такие хорошие, — ухмыльнулся Гарэл, обводя взглядом уютную комнату.

— Я пришел не шутки шутить, — спокойно сказал архимаг. — Что вам известно о Вестнике? Что он говорил насчет Абсолютного Зла? Заудена? Виаласта?

— Он нам рассказывал, что существует такая штука, как Абсолютное Зло, — отвечая, Нинель, твердо посмотрела в глаза магу. — Насчет Заудена мне ничего не известно. И насчет Виаласта тоже.

— Зачем он шел к Заудену — тоже не известно?