Эрлейн застонал, чем отвлек внимание Дэвина от женщин. Он услышал, как Катриана ответила: «Благодарю вас за заботу», – но не видел выражения ее лица. Хотя тон позволял предположить, каким было это выражение.

Он поддерживал голову Эрлейна, пока чародей старался отдышаться. Альенор просто их игнорировала. Теперь она с дружеской учтивостью приветствовала Баэрда. Таким же веселым тоном, инстинктивно отметил Дэвин, приветствовал ее и сам Баэрд.

– Прости, – шепнул он Эрлейну. – Я ничего другого не смог придумать.

Эрлейн слабо махнул еще не зажившей рукой. Он настоял, чтобы с него сняли повязки, перед тем как они вошли в замок.

– Это я прошу прощения, – просипел он, чем очень удивил Дэвина. – Я забыл о слугах. – Он вытер губы тыльной стороной ладони. – Погубив всех нас, я ничего хорошего не добьюсь для себя. Это не соответствует моей идее свободы. Как, откровенно говоря, и эта поза не соответствует моим понятиям о достоинстве пожилого мужчины. Поскольку ты меня сбил с ног, можешь оказать мне любезность и помочь подняться.

Впервые Дэвин услышал в голосе трубадура смешливые нотки. Умеет выживать, сказал о нем Сандре.

Он как можно тактичнее помог Эрлейну подняться.

– Этот крайне агрессивный молодой человек, – сухо представил его Алессан, – Дэвин д’Азоли. Еще он поет. Если будешь вести себя очень хорошо, может быть, он споет для тебя.

Дэвин повернул голову, но, наверное, потому, что его отвлекло последнее событие, он был совершенно не готов встретить такой взгляд.

«Не может этой женщине быть сорок лет», – промелькнула у него мысль. Чтобы скрыть смущение, он машинально отвесил ей театральный поклон, которому научил его Менико. Ей действительно было почти сорок, он знал это точно: Альенор овдовела через два года после свадьбы, когда Корнаро Борсо погиб во время вторжения барбадиоров в Чертандо. Очень скоро после этого начали распространяться слухи о прекрасной вдове, живущей в замке на южных землях.

Эти слухи даже приблизительно не могли передать, какой она была, какой он увидел ее, стоящую перед ним в длинном платье темно-синего цвета, настолько глубокого, что он казался почти черным. Ее волосы, действительно черные, были уложены в высокую прическу, скрепленную диадемой из белого золота, усыпанной драгоценными камнями. Нескольким прядям позволили свободно падать вниз, и они обрамляли идеальный овал лица. Глаза ее оказались темно-синими, почти лиловыми, под длинными ресницами, а губы – полными и красными, и они сложились в многообещающую улыбку, когда она посмотрела на Дэвина.

Он заставил себя не отвести глаз. Но почувствовал при этом, будто все клапаны в его венах открылись одновременно, а кровь превратилась в реку во время весеннего паводка и устремилась по крутому горному руслу со всевозрастающей скоростью. Ее улыбка стала еще более глубокой, более интимной, словно она действительно могла видеть то, что происходит внутри него, и ее черные глаза на секунду широко раскрылись.