– Прошу вас, примите… пожалуйста, примите от нас это пиво в подарок для воинов Третьей роты, – сказал он. Он с большим трудом заставлял себя не смотреть в лицо этого человека.

– Ну, спасибо, купец, – с ленивой насмешкой ответил тот. Медленно провел клинком по щеке Баэрда, словно жестоко погладил, и убрал меч. – И раз уж ты подарил нам эти бочки, то, разумеется, не пожалеешь для нас коня и повозки, чтобы было на чем их везти?

– Возьмите и повозку, – услышал Баэрд свой голос. Он внезапно почувствовал себя так, словно покинул тело. Словно парил в воздухе над этой сценой, глядя вниз.

И с этой высокой, далекой точки он увидел, как барбадиоры пошли за их повозкой. Они снова впрягли в оглобли коня. Один из них, моложе остальных, выбросил их мешки и еду на землю. Робко взглянул на Катриану, немного смущенный, потом быстро взобрался на козлы и тронул коня, и повозка медленно покатилась прочь, вслед уходящей по дороге колонне барбадиоров.

Остальные пятеро солдат, взяв его лошадь, поехали за ним. Они заливались веселым раскатистым смехом мужчин в знакомой компании, уверенных в своем положении и месте в жизни. Баэрд снова бросил взгляд на свой лук. Он точно знал, что сможет убить всех шестерых, начиная с командира, прежде чем кто-либо ему помешает.

Но он не двинулся с места. Никто из них не пошевелился, пока последний солдат не исчез из виду, а их повозка не скрылась вслед за колонной. Тогда Баэрд повернулся к Катриане. Она дрожала, но он достаточно хорошо ее знал, чтобы понять, что дрожит она не только от страха, но и от ярости.

– Прости, – сказал он, протягивая руку, чтобы коснуться ее.

– Я могла бы убить тебя, Баэрд, за то, что ты так меня напугал.

– Знаю, – ответил он. – И я заслуживаю смерти. Я их недооценил.

– Могло быть и хуже, – прозаично заметил Сандре.

– Да, немного, – едко подтвердила Катриана. – Мы все могли лежать тут мертвыми.

– Это действительно было бы хуже, – серьезно согласился Сандре. Через секунду она поняла, что он над ней подшучивает. И сама себя удивила, рассмеявшись, хотя и несколько диковатым смехом.

Тут Сандре с серьезным выражением на смуглом лице произнес нечто неожиданное.

– Ты даже не представляешь себе, – пробормотал он, – как сильно мне бы хотелось, чтобы ты была одной со мной крови. Моей дочерью, внучкой. Ты мне позволишь гордиться тобой?

Она так удивилась, что не смогла придумать, что сказать в ответ. Через мгновение, глубоко растроганная, она подошла к нему и поцеловала в щеку. Он обнял ее длинными костлявыми руками и на секунду осторожно прижал к груди, словно она была чем-то хрупким, или очень дорогим, или и тем и другим одновременно. Катриана не помнила, когда ее кто-нибудь так обнимал в последний раз.