Через короткое время он уже был далеко от рыночной площади, покрыв это расстояние поверху, легко и незаметно порхая с крыши на крышу. Он мог бы даже получить удовольствие от этой погони, если бы так не тревожился о Катриане. На южных окраинах Тригии, расположенных выше на холмах, дома стали больше, а улицы шире. Но память его не подвела, он знал, куда сворачивать, и пробирался все дальше, пока не нашел нужный ему дом и не спрыгнул на его крышу.

Он оставался там несколько секунд, внимательно прислушиваясь, не поднимется ли тревога на улице внизу. Но слышал лишь обычный вечерний шум, а потому достал ключ из старого потайного места под одной черепицей, открыл плоский люк и бесшумно спустился на чердак Тремазо.

Он закрыл за собой люк и подождал, пока его глаза привыкнут к темноте. Внизу под ним, в лавке аптекаря, он ясно различал голоса и быстро выделил низкий, рокочущий бас Тремазо. Прошло много времени, но некоторые вещи никогда не меняются. Он принюхался к окружающим его ароматам мыла и духов, к едким или сладковатым запахам различных лекарств. Немного привыкнув к темноте, он обнаружил потрепанное кресло, которое Тремазо обычно оставлял здесь для них, и сел в него. Это действие вызвало к жизни далекие воспоминания. Кое-что совсем не изменилось.

Наконец голоса внизу смолкли. Внимательно прислушавшись, Баэрд смог различить тяжелую походку лишь одного человека. Нагнувшись, он поскреб пол, такой звук могла производить крыса на чердаке. Но только такая крыса, которая умеет быстро царапнуть три раза, а потом еще раз. Три раза, что означало Триаду в целом, и один раз – отдельно бога. Тригия и Тигана обе имели древнюю связь с Адаоном, и, придумывая условный сигнал, Алессан это учел.

Он услышал, как размеренные шаги внизу замерли, затем, секунду спустя, возобновились, словно ничего не произошло. Баэрд откинулся на спинку кресла и стал ждать.

Это длилось недолго. День уже клонился к вечеру, все равно скоро пора было закрывать лавку. Он услышал, как Тремазо вытирает прилавок и подметает пол, а потом – стук запираемой передней двери и щелчок задвинутого засова. Через секунду лестница была придвинута на нужное место, ступеньки заскрипели, крышка нижнего люка откинулась, и на чердаке появился Тремазо со свечой. Он пыхтел от усилий, еще более грузный, чем раньше.

Тремазо поставил свечку на ящик и встал, уперев кулаки в широкие бедра и глядя сверху вниз на Баэрда. Очень изящно одетый, с бородкой, аккуратно подстриженной клинышком. И надушенный, как почувствовал Баэрд мгновение спустя.