– Ты ранен! – резко бросил он Дэвину.

– Кто бы говорил, – проворчал Дэвин, прижимая левую руку к боку. – Пошли!

Они быстро вернулись обратно. Более пятнадцати игратян еще находились на вершине их холма и теснили необученных людей, которых Алессан оставил охранять чародеев. Численность противников оказалась почти равной, но игратяне были отборными, смертельно опасными воинами.

И, несмотря на это, они не могли прорваться. И не смогут, понял Дэвин, и в его сердце хлынула волна восторга, заглушая боль и горе.

Они не могли прорваться, потому что перед ними, бок о бок, орудовали мечами в сражении, о котором мечтали столько проведенных в ожидании долгих лет, Алессан, принц Тиганы, и Баэрд бар Саэвар, единственный брат его души, и они оба стояли насмерть и были прекрасны, если убийство может быть прекрасным.

Дэвин и Дукас бросились вперед. Но когда они добежали, игратян осталось лишь пятеро, потом трое. Потом всего двое. Один из них сделал движение, будто хотел положить свой меч. Но прежде чем он успел сделать это, из кольца людей, окружавших чародеев, с обманчивой неуклюжестью к нему стремительно подскочил какой-то человек. Волоча хромую ногу, Риказо приблизился к игратянину, и не успел никто остановить его, как он опустил свой старый, наполовину ржавый меч, который описал смертоносную дугу и проник сквозь стык в латах, вонзившись в грудь солдата.

После этого Риказо упал на колени рядом с убитым им солдатом и зарыдал так, словно его душа рвалась наружу вместе со слезами.

Остался только один. И этот последний был предводитель, крупный, широкоплечий человек, которого Дэвин уже видел внизу. Волосы его прилипли к голове, лицо покраснело от жары и усталости, дыхание с хрипом вырывалось из груди, но глаза гневно смотрели на Алессана.

– Вы что, глупцы? – задыхаясь, спросил он. – Вы сражаетесь на стороне Барбадиора? Против человека, который связал себя с Ладонью? Разве вы хотите быть рабами?

Алессан медленно покачал головой.

– Если Брандин Игратский хотел связать себя с Ладонью, он опоздал на двадцать лет. Он опоздал уже в тот день, когда привел к нам захватчиков. Вы – отважный человек. Я бы предпочел не убивать вас. Дайте нам клятву от своего имени, положите свой меч и сдайтесь.

Стоящий рядом Дукас сердито оскалился. Но тригиец не успел ничего сказать, так как игратянин ответил:

– Мое имя – Раманус. Я называю его вам с гордостью, потому что оно не запятнано ни одним бесчестным поступком. Но вы не услышите от меня клятвы. Я уже дал клятву королю, которого люблю, перед тем, как повел сюда его воинов. Я сказал ему, что остановлю вас или умру. Эту клятву я сдержу.