Стащив через голову кофту, она обернулась. Ролан резко замедлился, остановился. Между ними могла поместиться его серая, голубоглазая машина.

Ролан смотрел на нее, на ее обнаженные груди и не менее обнаженный живот, плечи, руки.

Не позволяя себе более сомнений, Брина направилась к Ролану, а, дойдя, притянула за шею и завладела податливыми губами. В порыве страсти ее прижали к телу – твердому, отзывчивому, разгоряченному.

– Я боялась к тебе привыкать, – врала ему в губы без зазрения совести. – Не хотела от тебя зависеть, не могла себе позволить…

– А теперь? – откинул ей голову Ролан. – Теперь не боишься?

– Уже поздно бояться.

Она не понимала, как оказалась лежащей на траве – жесткой, холодной, – как лишилась остатков одежды, как лишился одежды Ролан. Только силуэт – величественный, темный, на фоне переходящего в ночное неба. И силуэт накрыл ее…. Он двигался на ней, перетекал горячей массой, поднимался и опускался волною, вырывая из груди протяжные стоны…

Брина увидела Его. Цепляясь пальцами за режущие травы, она смотрела на огромную возвышенность – опасную, манящую возвышенность в виде темного, каменного тела. И под кожей пленяющего тела струилась призрачная черная дымка.

– Поцелуй меня, – прохрипела Брина, – сейчас, поцелуй меня, прошу тебя. – Докажи.

«Докажи, что не монстр. Что не тронешь меня, не обидишь».

В нее кинжалом вонзились взглядом: зловещим, мерцающим сиянием красных и синих огней.

Приоткрылся в предвкушении рот, вдоль зубов прошлись языком. Ее рывком притянули за талию и припечатали к потному телу. Но отдышаться времени не дали: царапая, больно покусывая, Он исполнял ее пожелание.

Они тогда же достигли пика.

Обратно ехали молча: молча одевались, молча шли к машине. Брина вовсе предпочла прикрыть глаза. Открыла их уже на въезде в город, но даже там не поинтересовалась маршрутом: сознанием завладела апатия.

Ролан так же вел себя странно, казалось, не понимая, что в который раз перевоплотился у нее на глазах. Он был спокоен и до безобразия сдержан.

Очень скоро автомобиль остановился: создавалось впечатление, что вернулись значительно быстрее.

Посмотрела в окно: не ошиблась. Ролан привез ее в гостиницу, в которой якобы проживала Брина.

Она почувствовала угрызения совести: насколько же мерзкие и забытые ощущения. Ей не хотелось обманывать Ролана, она предпочла бы сказать ему правду, чем только душу свою облегчила, но не могла: она не могла! И дикий страх был тому причиной. Это сейчас все спокойно, прекрасно. Поскольку сейчас он считает Брину человеком. А что будет после? Когда вскроется истина? Возненавидит ее? Захочет отмщения? А что, если так и произойдет: он узнает, что Брина – догмар, и перевоплотится в страшного ferus? Он не поймет ее, ни за что не примет…