Внутри царапало, вгрызалось когтями. Под ногами давно не осталось преград для передвижения – они валялись по периметру комнаты.

Перед внутренним взором, медленно-медленно, зажегся красный глаз. Затем второй. Дей замер – уперся взглядом в крысиную комнату. А затем не выдержал: развернулся и запустил стакан в картину.

– Дрянь! – пророкотало нечто. Нечто утробное и глубоко запрятанное. Нечто стремящееся вырваться наружу.

Стакан разбился, осколки разлетелись в стороны. Одна из стекляшек полоснула его по лицу. Дей не придал тому значения – пытался сохранить перед глазами краски. Наблюдал за жидкостью, стекающей с холста, и хотел восстановить участившееся дыхание. Хотел успокоиться, забыть, отпустить. Ликерию, мысли о ней, воспоминания. Обмануть свое воображение, представляя себя рядом с ней. Представляя себя на месте других.

Дей прерывисто вздохнул. Затем осмотрелся, отыскивая мотоциклетные перчатки. Нашел на полу, надел: одну, вторую. Направился к выходу, на ходу схватив ключи с книжной полки и кожаную куртку со спинки одиноко стоящего стула.

Дей вышел из дома. Его ждали ferus.

***

Летели, ударялись, расщеплялись – капли падали на размытое ветровое стекло и, опережая одна другую, вставая друг у друга на пути, сползали извилистой дорожкой.

Откинувшись на впалом кресле, вдыхая запахи салона и духов, Ролан наблюдал за тем и тихо слушал: удары по крыше, удары по стеклам, по асфальту и каменным постройкам, намокшим от настигшей в два счета стихии. Еще недавно выглядывало солнце, но всего лишь миг – и все переменилось. Так же, как и в жизни Ролана: мгновение – и появилась Брина, другое – она исчезла; момент-рывок, решающее слово, возможно, мысль, обрывок чьей-то фразы – и вот уже произошел скачок в сознании: из обвинителя он превратился в защитника, из истца в ответчика, из противника в ярого сторонника. И что тому послужило причиной?

Время.

Время шло, и разум просыпался, откидывая простыни слепой горячности, давая волю трезвым мыслям.

А мысли постепенно упорядочивались: вставали на места и в правильной хронологической последовательности, включая логику для разрешения противоречий: поступкам Брины находились причины, для причин – разумные доводы и объяснения.

Почему украла телефон?

Сломалась машина, требовалось позвонить, а чтобы нормально с ним поговорить, попросить телефон, объяснить ситуацию, она была излишне взбалмошной и непосредственной.

Оправдывало ли это Брину?

Нет. Их знакомство в любом случае могло быть подстроено. Однако сломанный автомобиль – это факт: Ролан сам возился с движком, пытаясь выявить возможные неполадки. А если допустить, что дефекты машины были заранее спланированной работой догмар, то откуда же Брина знала, что встретит Ролана именно в баре, да к тому же в то самое время, в которое они встретились?