Между мной и Ирмой только один. Последний защитник госпожи графини! Она все так же стояла, нависнув над троном. Не шелохнувшись на крики и шум за спиной. Словно происходящее ее не касалось. Ничего! Сейчас мы поговорим! По душам…

Грянул выстрел! Третий успел-таки разрядить пистоль! Но промахнулся. Морщась от боли в прежних ранах, что затягивались слишком медленно, я двинулся на стрелка. Со шпаги капала кровь двоих людей Ирмы, которые даровали этому трусу несколько мгновений его мертвой жизни.

Он попятился, выронив бесполезный пистоль, а шпагу и кинжал даже не пытался вытащить из ножен. Я делал шаг, и он делал шаг, отступая и поскуливая от страха. Споткнувшись на ровном месте, он упал. Свалился на зад и пополз, протягивая себя по плитам пола.

— Пощады! — прохрипел вампир, срывая с лица маску. — Пощады!

Острие моей шпаги коснулось подбородка Диро ди Саржаля. Смотритель замка оказался трусом и молил сейчас о сохранении своего неживого существования. Я надавил клинком, протыкая кожу. Потекла кровь. Всхлипнув, вампир отшатнулся и попытался ползти дальше.

— Не дергайся! — прорычал я, размышляя над участью смотрителя.

Кровь и песок! Он вампир, нежить, и этим все сказано! Я занес клинок, намереваясь ударить им по зажмурившемуся упырю.

— Поединок! Поединок!

Проклятье! В пиршественный зал вбежали вампиры — люди Ирмы и чужаки с белыми повязками на рукавах. Они больше не сражаются! Столпились в широких дверях и вдоль стены. Стоят плечо к плечу и опустив клинки.

— Поединок! — гремело над залом.

Какой, к черту, поединок? Почему прекратился бой? Что случилось?

— Поединок! — прохрипел Саржаль.

Воспользовавшись моим замешательством, он отполз от острия шпаги. Пусть! Его кровь и его жизнь мне не нужны.

— Убирайся! — процедил я.

Смотритель замка вскочил с завидной прытью и, хромая, поспешил к остальным вампирам, что заполнили часть пиршественного зала. Я смотрел на нежить и снова увидел средь вампиров Люцифера. Он пробирался вперед, толкаясь в толпе, но никому не было дела до него. Сатана заметил мой взгляд. Он кивнул и прошептал — я вдруг услышал его голос. Дьявол тоже говорил о поединке.

— Поединок?

Ирма вскинула голову и развернулась, окинув зал и меня взором огромных нечеловеческих черных глаз на половину лица. Облик Ирменгрет был пугающим.

— Дьявольщина, — произнес я, и сатана растянулся в улыбке.

Графиня ди Плерри опустила плечи и голову, как старуха-ведьма или лесное чудовище.

— Будет вам поединок! — выкрикнула она каркающим, не своим голосом.