- И Вы, конечно, оказались одним из них, - улыбнулся Серж.

  - Да! - Бертран отчаянно закивал головой, - И я понимал, что должен взять на себя этот труд, хотя он сильно отличался от проповеди любви и милосердия, о которых я мечтал. И мне пришлось стать властным, хитрым, осторожным, подозрительным. Часто даже жестоким. А что было делать? Движение оказалось наводнено агентами охранки. Некоторым удавалось пробиться наверх, где вред от них становился колоссальным. Их надо было выявлять и безжалостно карать...

  - И, наверняка, при этом страдали невиновные, - холодно заметил Серж.

  Бертран посмотрел на него с ужасом. Старческие щеки священника затряслись.

  - Да! - воскликнул он, - Да, и они мне снятся по ночам! Но это было необходимо! Понимаете? И будь проклят Риварес, из-за которого приходилось творить мерзости! И мы мечтали - искренне, страстно - как только диктатура падёт, мы сможем стать теми, кем собирались, придя в Движение.

  Серж с деланной досадой хлопнул себя по колену.

  - Но реальность опять обманула Ваши мечты. Что тут будешь делать!

  В глазах Бертрана бушевала ненависть. Его голос загремел.

  - Нам досталась планета, разрушенная и изгаженная тремя поколениями диктаторов! Не только с изуродованной природой. Оказались исковерканы души миллионов людей. Почти девятьсот тысяч силовиков из дюжины служб, умеющих только воевать с собственным народом и между собой. Тьма люмпенов, прозябающих в трущобах, никогда не имевших нормальной работы и живущих только редкой поденщиной, воровством да проституцией жен и дочерей. Мы просто не могли остаться в стороне.

  - Любопытно-любопытно, - пробормотал Серж, - И поняв свою великую ответственность, Вы заняли место ненавидимого Вами Ривареса?

  - Нет! Нет! - Бертран в отчаянии замахал руками, - У нас демократия, разделение властей, свободные выборы!

  - А вы тогда кто?

  Бертран осекся.

  - Мы? Мы - Синод. Совет высших иерархов Церкви чистых святого мученика Адриана.

  Мы лишь определяем общую политику правительства, а также выступаем морально-этическим фильтром на пути во власть нечистоплотных карьеристов и эгоцентриков.

  - Ага, - кивнул Серж, - Стало быть, снаружи - демократия, закон, а на деле...

  - Еще раз нет, - с досадой, но уже успокоившись, устало возразил брат Бертран, - статус и полномочия Синода прописаны в Конституции.

  Священник встал, заложил руки за спину и подошел к окну.

  - Что-то подобное я припоминаю из курса земной истории, - усмехнулся Рожин, - Теократическая псевдореспублика. Не помню только, кончилось ли это где-нибудь хорошо.