— Здравствуй, — отозвалась она. — Я думала, ваше племя избегает этих лесов.

— Здесь страшновато, — согласился Дитрих. — Что привело тебя сюда?

— Мой народ находит «спокойствие-внутри-головы» в местах вроде этого. Они словно… как это по-вашему… лабиринт. Равновесие.

— Арнольд любил сидеть здесь, — сказал Дитрих. — Я подсмотрел за ним однажды.

— Вот как… Он тоже был с Большого острова. — Она бросила еще один камень в пруд, пустив по нему новые круги, которые уже начали замирать. Пастор подождал, но крэнкерин ничего не добавила, и он уже повернулся уйти.

— Когда ты стоишь неподвижно, — сказал Элоиза, — кажется, что исчезаешь. Я знаю, так устроены наши глаза, и Ульф пытался объяснить, насколько отличаются ваши; но он только… тот, кто работает-с-машинами-для-физиков, а не сам физик. — Она опять метнула камень. — Но это ничего не меняет. — Булыжник попал ровно в центр разбегающейся ряби, и Дитрих заметил, что каждый ее бросок приходится в одно и то же место. Ее целью было колебание воды? Люди оценивали расстояние вернее, нежели крэнки; но пришельцы куда точнее рассчитывали движение. Так Господь наделил каждый народ подходящим ему даром.

— Как поживает Ульф? — спросила крэнкерин. — Появились ли у него пятна? — И она вытянула руку, чтобы Дитрих смог разглядеть темно-зеленые синяки, которые предвещали странное голодание гостей.

— Нет, насколько я видел.

Она провела пальцем по большому пятну:

— Скажи мне, лучше умереть быстро или медленно?

Пастор наклонился, счищая грязь с ног:

— Все живые существа естественным образом стремятся жить, ибо смерть есть зло, и к ней никогда не рвутся ради нее самой. Но все живое также старается избегнуть боли и страха. Поскольку умереть быстро — значит преуменьшить последние, следовательно, это если не само «благо», то, по крайней мере, меньшее зло. Но быстрая смерть не оставляет шансов на раскаяние и искупление тем, кто заблуждался. Поэтому медленная смерть также может быть названа меньшим злом.

— Все, сказанное тобой, правда. — Пятый камешек последовал за остальными. — Ульф остался, поскольку Ганс воззвал к его особым знаниям, и он подчинился, как если бы тот был… тем, кто-поставлен-выше.

— Так он сказал тебе?

— Я не могла оставить его. И все же каждый день чувствую, что смерть подступает все ближе. Это неправильно. Она должна бросаться, словно ястреб; не выслеживать, словно ваши волки. «Так было, так будет».

— Смерть — это всего лишь врата в иную жизнь, — заверил ее Дитрих.

— Разве?

— И наш Господин, Иисус Христос, — врата к ней.

— И как же я пройду через эти ворота-которые-человек?