У окна Димитрий заметил томик стихов Ронсара. Открыв его, юноша словно вернулся в свою прежнюю жизнь, ко двору Екатерины. Он помнил Пьера де Ронсара – этот тщедушный, полуглухой человечек был придворным поэтом Генриха II. Король, Диана де Пуатье, Гизы… Как это было давно!

Зачитавшись, Димитрий не услышал, как скрипнула дверь, и в кабинет вошла Марина. Он поднял голову и, увидев перед собой невесту, неосторожно воскликнул:

– Oh mon amour![36]

– Простите, пан Димитрий, я искала батюшку… – начала Марина и вдруг, осознав, что сказал жених, удивленно спросила: – Вы говорите по-французски?

– Видите ли, – смешался царевич, переходя на польский, – в Угличе у меня был учитель…

Марина посмотрела на Димитрия долгим, проницательным взглядом и растерянно пробормотала:

– Как мало я о вас знаю. Наверное, вы навсегда для меня останетесь загадкой…

«Как и для всего мира», – мысленно усмехнулся царевич.

* * *

В середине лета пришло известие от князя Михаила Вишневецкого – в Лубны прибыли две тысячи запорожских казаков. Вкупе с польскими наемниками, собранными паном Мнишеком, рать Димитрия составила четыре тысячи человек. И хотя и сам Мнишек, и Адам Вишневецкий советовали подождать до весны и навербовать еще людей, Димитрий решил выступать. Ему не терпелось сесть на московский трон, не терпелось получить наконец ту власть, о которой он мечтал целое столетие! И потому, презрев все опасности, он приказал полкам выступать в сторону Киева, куда на соединения с его ратью должно было подойти казачье войско из Лубен.

Последний день своего пребывания в Самборе Димитрий провел с Мариной. Он не мог наглядеться на нее, бесконечно любовался ее темными глазами, горделиво изогнутыми бровями и маленьким, красиво очерченным ртом. Сердце его рвалось на части, ему было страшно подумать, что завтра он расстанется с ней по меньшей мере на несколько месяцев. Но что делать – он прекрасно понимал, что, не став царем, не добьется руки этой надменной красавицы. Ему оставался один путь – в Москву, на престол Иоаннов.

15 августа 1604 года Димитрий во главе двухтысячного польского войска выступил к Киеву. Его сопровождали Ежи Мнишек, его сын Станислав и многие другие шляхтичи. Братья Вишневецкие отправились в свои владения, чтобы продолжить там вербовать войска.

Въезд в Киев был торжественным и праздничным. Местные паны устроили царевичу грандиозную встречу со звоном колоколов, пушечными залпами и фейерверком. Это смешение словно отражало состав Димитриева войска: хоругви летучих гусар, польские пехотные полки и откровенные разбойники, приставшие к рати в поисках возможности поживиться.