Вот и решил, чем шутки шутить, помогу человеку разобраться в себе. Хоть один мученик не будет одиозно восклицать: «За что, Господи, помнится, любые идеи рассматривал Твоим Именем?» А я одно достаю, второе, и слышу: «Не знал, воистину не ведал!» А я ему: «Так надо было смущать посредников вопросами!» Они говорят: «Мы смущали!» А я им опять: «Места надо знать – умные! Ведь Посредник Посреднику не достает умных мыслей, каждый своими мозгами додумывается до своего посредничества! Разорваться мне на них на всех, чтобы голова у них болела о вашем бессмертном существовании, а не о своей ненасытной утробе?!»

Вот такой вот разговор!

Так что в Аду у меня не только ужасы, но и сопли с сахаром. Смеха мне достает.

С избой закончили, баню решено было проверять на следующий день. Боль от укусов и ударов взбесившихся и опьяневших мертвецов постепенно проходила, Манька стала похожа на человека. Дьявол поправил Манькину постель и покрыл ее сверху своим плащом, и под плащом Маньке сразу стало удивительно спокойно, как будто мир остался за невидимой преградой, которую не дано пересечь никому, кроме нее самой. Покойники, от которых стыла кровь, сразу испарились из головы, будто не доставала она их из костров.

Она первую ночь спала в старшей избе на настоящей постели, вырезанной из дерева самоделкиным инструментом по велению изб – без единого гвоздя.

И не только новая кровать порадовала ее…

Манькино железо изба невзлюбила сразу – как только поняла, откуда оно взялось. И когда Манька садилась с Дьяволом за стол, железный каравай приходилось откладывать, чтобы не слушать возмущенные причитания, выраженные скрипом половиц. Последнее время, когда Дьявол выкладывал железный каравай на стол, добавился скрип по стеклу, от которого сразу ныли зубы и нервы не выдерживали. Котомка с железом все время куда-то пропадала – они обнаруживали ее в самых неожиданных местах: то в подвале, заваленную всяким хламом, то на чердаке, то один раз на крыше. Одно хорошо, что пока изба прятала железо, Манька не обнаруживала его на себе, как когда она его оставляла по забывчивости или нарочно.

Угождая избе, отказалась она от железа без зазрения совести. От второго каравая осталась половина, и, пожалуй, на половину были изношены посох и обутки. Получалось, что от трех комплектов железа осталось лишь полтора. Манька радовалась, что так быстро снашивается железо, о котором думала, что жить с ним придется до конца дней своих. И, не загружаясь нравоучениями Дьявола, наслаждалась вольной безжелезной жизнью, ступая по земле босыми ногами, легкой рукой собирая ягоды в лукошко, с аппетитом уплетая все, что изба готовила. Без покойников и прочей нечисти изба пахла смолянистым запахом свежей древесины, через открытые настежь окна ветерок приносил пряный аромат полевых трав и сладковатое благоухание ночных цветов-медоносов.