Те, кто слушал, согласно кивали.

Дошло дело и до третьей нерабочей станции. По отрепетированному сценарию сделали все без проблем.

–Уровень кислорода вблизи лесов выше, – отметил Костя, смотря на цифры. – Это хорошо.

–Это значит – работает! – громогласно и пафосно произнесла его новая помощница-протеже.

Старик-ученый, кажется, ненадолго вырвался из плена внутренней лаборатории.

–Наука и не такое способна сотворить, – сказал он, глядя на то, как зеленые листья-ладошки приветственно ему машут. Он помахал в ответ.

–Посмотрим, как адаптируются особи, последим за показателями. Если все будет стабильно, можно начинать посев и в других местах, – сказал Серж на очередном собрании команды.

–Все будет. Потому, что так естественно, – заверял старейшина, мудро улыбаясь.

Процесс наблюдения занял несколько недель. За это время не случилось ничего ужасного, кроме, разве что, поломки еще нескольких станций кислорирования. Ходили слухи, что их вывели из строя специально, чтобы ускорить процесс замены на более современные аналоги. Горожанам «живые» станции пришли по вкусу, а поэтому слухи вполне могли оказаться правдой. Некоторые активисты заявляли, что команда медлит и что пора бы уже начать менять станции везде, раз уж начали. Команда была вовсе не против.

За это время физическое состояние Мэри заметно ухудшилось: приступы случались чаще, они становились продолжительнее, даже несмотря на баллон и маску, спазмы стали сильнее, а крови откашливалось вдвое больше. Она уже почти не вставала с дивана. Усталость прижимала все ее тело сверху. Грудная клетка почти не поднималась. Кожа просвечивала сетку синих сосудов, которые временами вздувались от напряжения. Большую часть времени она спала, а когда просыпалась, хотела быть лишь наедине с Джонни.

В один из дней, когда команда собиралась обсуждать дальнейшие планы – собираться пришлось в экстренном порядке, потому что горожане высказывали недовольство их нерешительностью, некоторые называли обманщиками, а некоторые грозились погромами, если не будут заменены наконец все станции, аргументируя тем, что «Все хотят жить в благополучии» – Крису пришлось отлучиться с середины обсуждения, потому что за ним пришел Джонни.

–Мэри хочет с тобой поговорить, – спокойным голосом сказал он. Все притихли, сдавленные скорбью.

–Сделаем перерыв, – сказал Крис и вышел вслед за Джонни.

Мэри лежала на диване. Под головой у нее было несколько подушек, чтобы можно было смотреть на вошедших в комнату посетителей и поговорить с ними, глядя в глаза. Крис сел напротив. Он не знал, что сказать и нужно ли вообще что-то говорить. Ему было внутренне некомфортно, как будто он сидел на больших складках твердой обивки или на чем-то колючем, вроде спинки с тысячью шипов, но внутри своей головы. Как бы ему не было тяжело смотреть на своего друга в таком состоянии, сознавать, что будет дальше и заранее оплакивать эту потерю, он решил собраться ради нее с силами и стоически перетерпеть все: печальные разговоры и напутствия, страшные, болезненные приступы и увядание, а также скрыть на время собственные чувства.