И не подумайте, что я наговариваю на глухие места. Сужу по своему опыту. К словам не придирайтесь, просто довелось мне сопровождать трёх дурочек из Москвы, которых понесло к Белому морю. Не я их туда повёз, а рванул спасать свою бывшую от ненужных ей на попку приключений. Дурочка же, жалко её, не понимает, что в глуши лучший друг – это двустволка, а из десяти библейских заповедей действует одиннадцатая: «Стреляй первым и не промажь».
Пока города и крупные посёлки на пути – ничего страшного, а вот когда девчонки решили добраться до забытых богом мест, я встал на дыбы и заявил, что уж лучше сам их тут на месте изнасилую, по-дружески. Это значит, что трупы топить в озере не буду. Напомнил про лесничего, что слишком уж плотоядно посматривал на всех, но мы были очень близко от посёлка, и он не стал рисковать. Все грозил хищниками и предлагал сопроводить. Будь девчонки поумнее, ну в смысле, если хоть одна была бы лёгкого поведения, то я был бы только за такое сопровождение. А так какой мне смысл ждать, когда мужик с нарезки сойдёт и за каким поворотом лесной тропинки он решится на право сильного.
Вот и не надо мне рассказывать розовые сопли про лучшую жизнь для красивой и умной девочки в глуши средневековья. Такое ощущение, что сказки про принца рождаются от хронического одиночества… Только в реальности будет не принц…
* * *
Последняя землячка меня не обрадовала. Мне её отрекомендовали как высокую, но стоящую своих денег. Оказалось, что высокая – это слабо сказано. Больше метра восьмидесяти пяти. Для местных это редкий эксклюзив! При их-то среднем росте в метр сорок это для них пипец какая интересная бабища, пусть и худая.
Высокая дылда называется тут Елиной. Элина? Елена? Я до последнего не знал, как с ней заговорить. Что я могу сказать? Хотелось высказать многое, но слова застревали в глотке. Как это нелепо звучит: «Прости, я поздно пришёл. Я тупо не знал». На деле так оно и есть, но как это выразить?!
Я застыл на пороге, пытаясь сформулировать то, что хотел сказать, а Елина, наверно, решила, что я, как и все её предыдущие, в офиге от её роста. В общем, не я это начал, а она сама… Потом было как-то стрёмно признаваться, что мы земляки.
Спорить не буду, обслужила по высшему классу. Но что-то в моей душе умерло. А на хрена мне такое? Как мудро звучало в армии: «Врезать земляку – все равно что дома побывать». Это всегда относилось к тем, которые косячат и позорят твою землю. Надо ли говорить, как я воспринял эту Елину.