Я понимаю, что позиции не удержать. Не этими силами, не против конницы, не сейчас. С другой стороны – бежать ещё хуже, чем стоять на месте. В мясорубке, когда конница завязнет в первых трёх-пяти рядах, ещё есть шанс выжить. Если тысяча побежит, то шансов уже не будет.

Бью в зубы только отрывшему рот Муроту. Никогда он мне не нравился, паникёр и баба. Бью и сам думаю: надо, чтобы он шёл впереди меня, а то в спину ударит и скажет, что я погиб геройской смертью. Вижу, что по бокам десятники делают что-то подобное, каждый приводит в чувства по-своему: кто зуботычинами, кто кинжалом под левую руку с последующим внушением оставшимся.

Кони набегают, как огромная волна. Это чушь, что надо вставать за самым массивным. Надо прятаться за самым лёгким и хилым. Тяжёлый «шкаф» придавит тебя, а сверху ещё конь копытами пройдётся – и ты откоптил небо. Малой же примет на себя удары копыт, но тебя не уронит.

При подъёме на косу конница отчасти потеряла свой напор, и это многим сотням сохранило жизни. Их спасла насыпь в поле, растянутая в полсотни саженей и высотой в каких-то полсажени.

Вал коней был сокрушающим. Конница ворвалась в строй и, не замечая сопротивления, рванула вперёд.

Мне повезло – был сбоку от основного удара. Соседи хрипят и пускают кровавые пузыри, а мой десяток потерял только двоих, да и тех по глупости: не смогли вовремя отскочить от залётных фланговых всадников.

Бой проигран. Остатки тысячи несутся с боков от конной лавы в тыл. Мурот выжил и первым бросился бежать. Мне его уже не догнать. Вот так смешно и нелепо кончилась жизнь…

Потом был треск и вопли. Конница нарвалась на телеги. Под прикрытием строя и небольшой косы начальство подогнало повозки к центру. На них и напоролись конники. Мешанина из конских туш. Кто-то воет, придавленный верным конём. Сверху по уцелевшим кроют навесом лучники. Стрелам без разницы, по кому попадать – по своим выжившим или по чужой затормозившей коннице.

– А-а-а! – орёт кто-то.

На – с ноги по щиколотке. Споткнулся?! Поднимайся! Мне похрен, что ты не из моего десятка. Вперёд! Иначе я тебя сейчас…

Остатки десятка рвутся за мной. Не то что бы я такой герой, но отступать – это неминуемая смерть. Вперёд! А точнее – в бок, к знамени сотни. Зелёная тряпка прапора[80] с чёрным изображением собаки с рыбьим хвостом вместо головы. Знамя было похоронено под несколькими тушами – парой человеческих и ещё одной конской. Его вытащили из-под завала тел втроём.

Это чушь, что вокруг прапора-знамени сразу собираются выжившие. Плюньте в рожу тому, кто такое говорит. Первое время нам приходилось держать щиты от стрел своих же. Ручейками просачивается недобитая конница. Тряпка на ветру. И только через сто ударов сердца стали прибывать бойцы.