– Что ж, давайте отобедаем, – предложил дядя Гена с улыбкой.

Вася хотел напомнить, что не все получили свои порции. Сыну вожака почему-то не выделили куска свежей человечины. Но тут появилась служанка, и поставила перед юношей тарелку с каким-то зеленым отстоем. Приглядевшись, Вася понял, что это некий овощной салат.

Дядя Гена тоже увидел зелень и пришел в ярость. Он бросил на стол вилку и нож, а затем взревел страшным голосом:

– Что? Опять? Решил опозорить меня перед гостем? Живо жри Какашкину!

– Не буду! – насупившись, прогудел Емельян.

Гневный отец явно пугал его до икоты, но парень нашел в себе силы противостоять ему.

– В последний раз тебе говорю, – пророкотал вожак. – Эй, – крикнул он, обращаясь к слугам, – отрежьте ему кусок Какашкиной. А эту траву уберите немедленно с глаз долой. Либо пусть жрет мясо, либо ничего.

Салат исчез, а перед Емельяном возникла тарелка с огромным окровавленным куском человечины. Юный оборотень поморщился и отвернулся от своей порции.

– Беда, беда, – покачал головой дядя Гена. – Ты уж, брат, не обращай внимания на этого позорного оборотня. Уж и не знаю, что с ним делать?

Васе, на самом деле, было плевать на Емельяна и его капризы. Он был всецело поглощен своей порцией крови. На мгновение прервав насыщение, он спросил у радушного хозяина:

– Пиздить не пробовали?

– Я уже все испробовал, – убитым голосом проронил дядя Гена. – Я его даже к ветеринару водил. Думал, что он больной. Но оказалось, что он не больной, а идейный. Вегетарианец!

Последнее слово вожак выплюнул так, будто оно являлось тягчайшим оскорблением. И, похоже, так и было, потому что при нем поморщились и Снежана, и все слуги.

– Папа, ну, хватит, – пробубнил парнишка. – Я тебе уже сказал, что не стану есть мясо. Это не этично.

– Клянусь, я однажды сорвусь и убью тебя! – выпалил вожак. – Ешь Какашкину, сукин сын!

– Вот только маму сюда не надо приплетать, – буркнул Емельян.

– Нет, надо. Будь она жива, она бы тебя враз к мясу приучила. А нет, дала бы пинка под сраку. Это я, добрый, терплю тебя, дефективного.

Видя, что сынок наотрез отказывается прикасаться к мясу, вожак выпалил:

– Убирайся из-за стола!

А затем добавил, обратившись к слугам: