Стаменов упомянул об этой странности на собрании, и оказалось, что такие же ножи из хорошей нержавеющей стали находятся на «своём» месте и в других домах. Панк и Вязов, воспользовавшись предложением Молича и вселившись в его дом, не нашли подобный тесак на кухне лишь потому, что его забрал сам Ефим.

– Действительно, огромный нож для рубки мяса лежит на кухне и у меня, – задумчиво, сообщил Эрнст. – И, возможно, у Кинского тоже. Когда я был здесь в последний раз, я не придал этому значения просто потому, что не имею привычки менять дома, как перчатки.

– Ну ладно, будем считать, что сам посёлок или его бывший управляющий помогает нам вооружиться от зомбарей, – весело заметил Рыжий.

– А что вас не устраивает в нашем намерении основать здесь коммуну? – спросил Вязов у Стаменова. – Конечно, не считая загадки с ножами?

– Нет, в вашем намерении нет ничего предосудительного, – ответил Игорь. – Но есть одна вещь, которая, к сожалению, в ближайшее время заставит нас покинуть ваш замечательный отряд, – он посмотрел на Иветту и встретил её доброжелательный взгляд.

– У меня появилась надежда на успешное создание вакцины. Но мы с Иветтой не сможем работать над ней здесь, в таких спартанских условиях. Нам нужна полноценная лаборатория. Создать её здесь практически невозможно, но есть вариант – воспользоваться услугами уже существующей, и в ближайшем мегаполисе, насколько я знаю, такая лаборатория есть – в местном вирусологическом институте. Конечно, скорее всего, этот институт в заброшенном состоянии, но вряд ли в разграбленном.

– Это уж точно, какому идиоту придёт в голову грабить вирусологические боксы? – рассмеялся Панк. – Нам будет жаль проститься с вами, но… держать вас силой здесь я точно не стану.

– На мой взгляд, это лишнее геройство, – сказал Вязов, – но вы, ребята, молодцы! Вы совершите подвиг, не больше и не меньше.

Он встал и с силой пожал руку смущённому медику.

Сообщение Стаменова о его намерении добраться до города и создать вакцину от болезни столетия, которую многие считали уже укоренившейся в их образе жизни, казавшейся чудовищным проклятием, снять которое уже не под силу никому, подняло всем настроение, и все решили провести время в гостиной за праздничным обедом, совсем забыв про Кинского, более не возвращаясь к теме его изгнания из новой коммуны и дав ему возможность спокойно храпеть на своём диване до самой глубокой ночи. Он продолжал мирно спать, даже когда полная луна засияла в небе, слегка рассеяв тьму и обволакивая серебристым сиянием сумрачный лес и сам посёлок.