Крис пригнулся и начал медленно продвигаться вдоль периметра галереи, прислушиваясь к монотонному голосу Рэя.

– Я ее не ненавижу. Какой смысл? Она преподала мне урок, который мало кто усваивает. Мы живем во сне. Нам снятся поверхности. Но она не более чем рассказ.

Голос Тесс был неестественно спокоен:

– А чем еще ей быть?

Стараясь не выдать себя движением, Крис подобрался ближе.

Рэй сидел на полу, раскинув ноги. Тесс сидела у него на колене. Она заметила Криса и улыбнулась ему. Ее глаза сияли.

В правой руке Рэй держал нож. У самого горла Тесс.

Разумеется, это была не Тесс.

Рэй чувствовал себя так, словно сорвался с обрыва и летит, ударяясь о камни, одна неисцелимая травма за другой, однако это был последний удар, с лета в землю, ярчайшее осознание: то, что он принял за Тесс, – не его дочь, а симптом ее болезни. Быть может, симптом поразившей их всех болезни.

– Ты пришел меня убить, – сказала Зеркальная Де- вочка.

Рэй держал нож у ее горла. У Зеркальной Девочки было тело Тесс, голос Тесс, но ее выдавали глаза. Глаза и то подробнейшее знание всего о себе самом, которое он в них читал.

– Ты думаешь, что все, кроме боли, ложь, – прошептала она. – Но ты ошибаешься.

Это было уже слишком. Он прижал нож к впадинке в ее горле – невозможная казнь первобытной стихии, что приняла форму его единственного ребенка – и с усилием провел лезвием по бледной коже.

Ожидая, что хлынет кровь.

Крови не было. Лезвие не встретило сопротивления.

Девочка просто исчезла, как лопнувший мыльный пузырь.

Глубоко под землей снова что-то дрогнуло, и полупрозрачные стеклянные стены галереи посыпались дождем осколков.

Это не Тесс, подумал Крис. И тут же услышал позади себя торопливый перестук шагов, тонкий испуганный голосок… Нет, вот Тесс, и она бежит к отцу.