— То есть, — усмехнулся я, — я могу просить и большую цену за свои услуги?

— Рад, что ты такой понятливый, — хмыкнул Тим и расслабленно откинулся на спинку стула. — Я за практичное использование магии. Большинство наших считают, что благородно пользоваться ею только в бою. Но что, по сути, такое война? Способ, которым одни люди забирают то, что им нужно, у других. Я же могу им дать то же самое множеством других, куда менее кровавых способов…

Тем временем официант расторопно принес нам ужин. Одну доверху заполненную тарелку, вторую, третью, четвертую, пятую — под конец я бросил их считать. Множество блюд с трудом уместилось на столе, заняв все свободное место. Тут было несколько видов сыров, мяса, рыбы и еще парочка обитателей морских глубин. Я с интересом уставился на краба с огромным клешнями, какого раньше видел только на картинках. Напоследок официант торжественно водрузил на скатерть бутылку вина — того самого, которое мы считали на инвентаризации — со словами “подарок от директора”. Глядишь, не дарил бы налево и направо, и проблем бы у него не было.

— Вот что такое красивая жизнь, — выдал Тим, разливая ярко-красную жидкость по трем высоким бокалам. — И если наша магия может нам ее позволить, глупо этим не пользоваться…

Подхватив хрустальную ножку, я с любопытством сделал глоток. Вино непривычно горчило, и я даже не мог понять, нравится мне вкус этой красивой жизни или нет. В этот миг под столом девичья нога вдруг задела мою — легко и очень быстро, будто мимолетно погладив — и тут же отскочила обратно. Я молча перевел глаза на Соню. Как ни в чем не бывало она целеустремленно ломала клешню краба — так, что аж треск стоял в ушах. Я последовал ее примеру, решив понемногу попробовать все.

Когда мы покончили с ужином, официант резво унес посуду, и на столе остались только ваза с живыми цветами, тарелки с фруктами и пирожными, которым в животе уже попросту не было места, три бокала, открытая бутылка вина и палка Тима, лежавшая все это время рядом с его рукой, словно была слишком ценной, чтобы храниться хоть где-то еще.

— Посмотреть можно? — я потянулся к ней.

— Уверен? — коварно прищурился Белозерский.

— В чем? — не понял я.

— Вообще-то, мои вещи никто не трогает.

— Почему? Все такие честные?

— Нет, просто боятся, — насмешливо бросил он.

— Никогда не знаешь, — охотно пояснила сидящая напротив меня Соня, — какая из его вещей окажется проклятой. Даже я не всегда могу понять. А он умеет такие штуки делать… Например, возьмешь его книгу, а она вдруг загорится в руках…

— Долговременный эффект оставления проклятий, — чуть лениво заметил Тим. — Классика.