— Ну, может быть... — согласился Игнатенко.

— Вообще, советский опыт показал, что если, в принципе, полностью запретить негосударственную торговлю и услуги, ориентированные на широкого потребителя, то это всё равно будет. Но те, кто занимались подобным, оказались на порядки токсичнее, чем те, кто занимался бы этим под контролем государства. Они агрессивно наращивали капитал за счет общенародного хозяйства и тем самым взращивали зерна классового общества, от которого народ избавился благодаря социалистической революции.

— Классовое общество... — произнес Эргашев. — В нем корень зла, так?

— Да, Рахим. Именно оно в основе всего негатива. Знаете, что неприемлемо больше всего в классовом обществе, раз уж мы начали обобщать? Вовсе не то, что ресурсы, жизненные блага распределяются неравномерно. И не то, что силы, кровь и жизни масс людей властители используют как инструмент в конкурентной борьбе друг с другом. Исключительно в своих частных интересах. А то, что управление заведомо неоптимально, иррационально, хаотично. Не в интересах общества в целом, а в интересах отдельных лиц и кланов. Остальные же беззащитны перед их волей...

— Да уж... — протянул Дашкевич.

— Злые языки говорят, что социализм — это прошлое. Но ведь однажды СССР решил, пусть и на менее развитой материальной базе, казавшиеся неразрешимыми проблемы. Избавил общество от той неприемлемости, о которой я только что сказал. Теперь эти проблемы вернулись. И, значит, тот способ их решения опять востребован. Многие предпочитают считать, что это просто исторический эксцесс, что он возник как флюктуация на переходе от одной социальной системы в России к другой. Мол, на фоне войны, при падении монархии в процесс неожиданно вклинилась группка чудаков, кто болел не за собственный интерес, а за всеобщий. Ну и пусть считают. Да, советский социализм в какой-то мере опередил свое время. Но всё равно — это стало началом великой эпохи. Даже эры. Я бы даже сказал, что именно в 1917 году началось то, что Ефремов назвал Эрой Мирового Воссоединения.

— У него она, насколько помню, заняла столетия... — вставил Игнатенко.

— Так и будет, разумеется. Счет идет именно на века. Мы не доживем до полного расцвета цивилизации и начала подлинной истории человечества. В эту эру будут и мирные периоды, и опустошительные войны, и победы, и поражения, и восхождения, и падения в пропасть. Первоначально тем, кто свершил Великий Октябрь, казалось, что еще несколько лет, и мировая революция установит коммунизм на всей планете. Не получилось. Но зато удалось закрепиться в одной стране, отбиться от внешних и внутренних врагов. Потом была Вторая мировая война, родилась мировая социалистическая система, рухнул колониализм. И, казалось, вот еще несколько десятилетий — и коммунизм победит. Не получилось. Социализм в Европе как ядро альтернативной цивилизации погиб. Но не всё так однозначно. Красное знамя держит поднимающийся с каждым годом Китай. Успешно развивается Вьетнам. Не сдается братская Белоруссия. Удерживают социалистические завоевания КНДР и Куба. Недавно в Непале коммунисты свергли монархию и пришли к власти. В Латинской Америке левые берут власть то в одной, то в другой стране, правда, с переменным пока успехом, но прогресс очевиден. В недрах человечества жива потребность в преодолении накопившихся противоречий. Причем исходя из всеобщего интереса, ибо только это — по-настоящему эффективное решение проблем. Если смотреть на то, как зарождался и побеждал капитализм, то можно увидеть некоторые аналогии. Первая волна — Реформация, Тридцатилетняя война, становление независимых Нидерландов, Фронда во Франции, буржуазная революция в Англии. Потом откат на полтора века — но неполный откат. Англия, где хоть и произошла реставрация, сохранилась монархия и власть аристократии, всё же встала на капиталистический путь развития. Славная революция, кстати, завоевания реставрации частично отменила. Те же Нидерланды развивались как буржуазное государство... Потом, спустя более века, — вторая волна, это завоевание Соединенными Штатами независимости, это Великая Французская революция, ее вырождение в наполеоновщину, Реставрация... Частичное отбрасывание реставрации, Июльская революция... Революция 1848 года, причем волна эта прокатилась по всей Европе... Наполеоновский переворот — в смысле, Наполеон Третий... Волны различных размеров, группы волн набегали и откатывались. А там уже зарождалось новое начало, со своими волнами, — социалистическое. Выступление лионских ткачей. Чартистское движение в Британии. Маркс и Энгельс, Манифест Коммунистической партии, Первый, потом Второй Интернационал... Парижская Коммуна. Расстрелянная демонстрация чикагских рабочих, положившая начало Первомаю. А потом — поистине девятый вал, наш семнадцатый год...  Мощнейший стремительный натиск, непосредственно почти на полмира, а опосредованно — на весь мир. Правда, ненадолго, сейчас мы переживаем глубокий спад, симметрично первому серьезному накату. Но всё равно — ничего ровным счетом еще не кончено. Так, пульсациями, и вершится история. Так и развивается, восходит разумная цивилизация. Я вижу это — как историк и философ. Я вижу, что будет дальше, пусть и не при нашей жизни, но вижу. По-другому быть не может.