— Утром вызову его сюда. А прямо сейчас — установить наблюдение за дачей. Незаметно, конечно... И группу захвата — на всякий случай. Готовность — восемь утра.

— Есть! — ответил Лосев.

— Вот ... ! — в сердцах выругался Беляков и снова опустился в кресло.

— Пока все свободны, — негромко сказал он через несколько секунд. — Завтра всем быть здесь в восемь.

Когда подчиненные вышли, генерал армии еще немного посидел и прошел в спальные апартаменты при кабинете. Настенные и настольные часы с «обратным» циферблатом показывали без пяти полночь.

Мытищи, 1 мая 2021 года

Ровно в восемь утра позвонил Беляков.

— Приезжай сейчас ко мне в кабинет.

Вызов был ожидаемым — по итогам активности левых в их международный праздник, пусть акции в прежнем формате и были всё еще запрещены под предлогом «пандемии», предстояло провести оперативный анализ — по горячим следам.

Но что-то насторожило подполковника в интонации начальника.

Жаров уже знал, что Скворцов умер в Лондоне и похоронен там же, в предместье.

Чуть подумав, он ответил:

— Прошу прощения, не могу. Плохо себя чувствую, нет сил подняться. Температура. Наверное, ковид.

Беляков несколько секунд молчал.

— Ясно... Сейчас пришлю врачебную бригаду. Ты в Мытищах у себя?

— Да...

Через час с небольшим двое оперативников, изображающие врачей, в противоинфекционных балахонах, стояли у ворот дачи Жарова и звонили в домофон.

Никто не отвечал.