– Свежий роман Акурида. Он рисует книги в гравюрах… новое веяние. Этот сделан по истории писательницы Сафори, и он про вымышленный мир, очень непохожий на наш.
– И ты читаешь такую ерунду?! Там же текста – три странички!
– И ты читаешь такую ерунду?! Там же текста – три странички!
– Побольше. – Таша снова разворачивает книгу к себе. – В обычных книгах авторам приходится описывать внешность героев, их действия… место, где действие разворачивается. Здесь всё нарисовано, и появляется возможность печатать одни диалоги. Которые в данном произведении многие хвалят.
– Побольше. – Таша снова разворачивает книгу к себе. – В обычных книгах авторам приходится описывать внешность героев, их действия… место, где действие разворачивается. Здесь всё нарисовано, и появляется возможность печатать одни диалоги. Которые в данном произведении многие хвалят.
– Да ну?
– Да ну?
Облизнув палец, Таша перелистывает пару страниц, возвращаясь назад.
Облизнув палец, Таша перелистывает пару страниц, возвращаясь назад.
– «Месть может только разрушать, – зачитывает она, – и самого мстителя она разрушает в первую очередь».
– «Месть может только разрушать, – зачитывает она, – и самого мстителя она разрушает в первую очередь».
– Банально, но верно, – неохотно соглашается Джеми.
– Банально, но верно, – неохотно соглашается Джеми.
Таша снова облизывает палец.
Таша снова облизывает палец.
– «Что такое осуждение всего мира, – продолжает она, вернувшись ещё чуть раньше, – против боли того, кого любишь?»
– «Что такое осуждение всего мира, – продолжает она, вернувшись ещё чуть раньше, – против боли того, кого любишь?»
– Я бы поспорил.
– Я бы поспорил.
– Когда у тебя будет любовный опыт – поймёшь, – снисходительно бросает Таша, листая до следующей загнутой странички. Сама она подобным опытом, правда, пока тоже не умудрена… но представить себя на месте героев, вынужденных выбирать между счастьем близкого человека и осуждением общества, могла легко. – «Любви, огня и кашля от людей не утаишь».