На минуту все умолкли. В проносящихся мимо переплетениях лиан вопили и пыхтели обезьянки.

– Ух ты, – выдохнул Алтон.

Вийон свернулся улиткой в большом кармане-сумке под грудью Литы. Дух привязался к девушке после того, как слился с ней на острове прирученного электричества.

Густые джунгли сменились редколесьем, на которое волной накатывала саванна, полная высокой тревожной травы. Справа луг снова переходил в темный влажный лес, слева тянулись зеленые холмы с колючими рощицами. Отяжелевшее солнце впитывалось в горизонт. Путники пересекли саванну.

В сумерках начался город, широкая улица уперлась во дворец раджи. Вернее, в комплекс из шести гранитно-мраморных дворцов, которые скрывались за фасадом зданий, отчего конгломерат напоминал крепость. Комплекс, город в городе, возвели в качестве столицы объединенного княжества.

У огромных входных ворот из кованых железных прутьев их встречал старший факир Рави. В белом платье и тюрбане – два бледных пятна, вытянутое и круглое, – он смахивал на призрака. Не поэтому ли занервничала Лилу – глухо зафыркала, помахивая хоботом?

Ворота распахнулись. Рави терпеливо дождался, когда гости спешатся.

– Великий раджа Пандей готов вас принять.

«Да будет благословен этот день», – едва сдержался Нэй.

– Завтра. Рано утром.

* * *

В этой части комплекса Нэй еще не бывал.

Благоухали чайные сады. Широкие каменные ступени сходили к мутным прудам: калькуттцы превратили купание в ритуал. Горели на солнце маковки храма, который казался грудой восточных сладостей. Каменные изваяния буквально облепили святилище: разноцветные божества, демоны, люди и животные. Трехгрудая богиня с рыбьими глазами. Бог-слон. Многорукий усатый богатырь. Женщины с ножами и музыкальными инструментами. Отдыхающая корова. Клыкастые морды, что исторгали радужное пламя. Нэй не нашел двух одинаковых скульптур.

Рассвет выбелил небо. Впереди семенил босоногий мальчик-слуга. Видимо, Рави отвлекли дела поважнее, чем сопровождение чужеземного гостя в королевский дворец.

«Где раджа прячет свой гарем? В этом крыле, в том?»

Зигзагообразная площадь вывела к зверинцу. Людей в клетках было больше, чем зверей: метисы кормили и наглаживали дрессированных пантер, рысей и львов. Гривастый самец жмурился от удовольствия, пока смотритель хлопотал над ним с огромным гребнем.

Над двориками и садовыми аллеями нависали дворцы – каждый в своем архитектурном наряде. Нэй обошел очередной пруд, посреди которого прямо из кристально чистой воды – здесь купались только рыбы – росло разлапистое дерево. На голых черных ветвях, расцвеченных искусственными листьями, сидели механические птицы. Золотые и серебряные. Ладно сделанные, хитро. Они не только поднимали и опускали крылья, все в пластинках-перышках, и поворачивали голову – птицы переливисто щебетали. Нэй заслушался и засмотрелся. Кнутмастер Серпис пришел бы в восторг; Нэй представил, как взволнованно шевелятся пышные усы начальника полиции Полиса. Который год Серпис безуспешно трудился над певчим экземпляром, экспериментировал с тонкими мембранами и воздушными мешками.