«Надо найти», – отстранённо подумала Кори. Заставила себя подняться с кровати, тут же споткнулась о какую-то книгу. На шкаф посмотрела – не в полотенце же идти в гостиную, Тиэри засмеёт…

И никуда не дошла. Дверь вдруг распахнулась, впуская Тео, всё ещё злющего, но как-то… иначе.

– Хрен тебе, а не «что хочешь», – рыкнул он.

А Кори…

Кори и не поняла даже, когда успела оказаться в его объятиях снова. Поцелуй обжёг губы, грубый, жадный, как и руки, сдёрнувшие клятое полотенце и зашарившие по спине, бёдрам, запутавшиеся в волосах.

– Не отдам, – выдохнул Тео в шею, прихватил зубами и тут же зализал укус. Не метку ставил – возбуждал, до безумия, до вмиг ослабевшего тела. Тео её слабость почувствовал, подхватил под бедра, вынуждая обвить ногами, обхватить шею крепче. – Моя, моя, моя, только моя, Ликор-рис…

«Всё ещё не твоя вообще-то», – хотела мстительно поправить Кори.

Хотела, но её тут же заткнули поцелуем, стоило только открыть рот.

– Даже не думай. – Тео дышал тяжело и надсадно, а ещё искрил, точно неисправный артефакт. – Даже, блин, не думай вот это ляпнуть, видят боги, я тогда… я пойду и убью этого… этого!..

Кто там кого убьёт, было кристально ясно. И это лишний повод целовать Тео снова и снова, переводя его агрессию в нужное русло, увлекая в сторону постели. Тео подчинился, охотно вжал её в матрас, навалился сверху, тяжёлый, перевозбуждённый и такой злющий, что дурно делалось.

Дурно, но так горячо, боги и богини, пламя предвечное… Разум робко намекал на неправильность происходящего – этот ублюдок Сайрус должен катиться в Бездну, а не силком гнать их в постель! – да только о какой там разумности может быть речь? Ведь это Тео, её Тео, которого Кори хочет так, что поджилки трясутся.

Которого Кори любит так, что даже слов подходящих найти не может.

Не может – но слова сами рвутся наружу.

– Ниалли… – Тео вздрогнул всем телом и застыл; злость медленно гасла в его взгляде, сменяясь чем-то совсем иным. – Та’шре фиорин алрэ ниалли, та’шре тенлирр а…

– Кори, – то ли взмолился, то ли потребовал он, обхватив ладонями её лицо. – Кори, ну я ж ни слова не понимаю.

И кому врёт? Очевидно же, что по крайней мере первое-то слово он прекрасно понял. Ну а всё остальное было слишком смущающим, чтобы повторить по-имперски. Кори вообще скупа на такие речи – в отличие от своего солхельмца, прямого как меч.

– Вот и хорошо, что не понимаешь, – выдохнула она, – любимый мой.

Тео с мученическим стоном уронил голову ей на плечо.