– Одри?

Я сорвалась на бег, и Джулиан остановился, пропуская меня. Моя жизнь, мои проблемы и та цель, с которой я спустилась в Дуат, вмиг утратили значение. Ведь в самом конце шефердиевой рощи стояла она.

– Мама, – прошептала я слово, звук которого уже забыла. – Мама… Мама!

Когда я обняла ее, то почувствовала себя так, будто все это время падала в глубокую темную бездну… И вот наконец-то ухватилась за выступ, оттолкнулась и взлетела ввысь. Ее объятия были убежищем. По миловидному лицу и вокруг прозрачно-серых глаз расходились морщинки, а волосы, как золотые колосья, стянутые в тугую косу, раскачивались на уровне талии. Я внимательно осмотрела маму, пытаясь запомнить ее заново, а затем уткнулась в нее носом и, кажется, заплакала. Лишь шесть макушек, показавшихся из окон особняка, привели меня в чувства. Белокурая, медная, русая, совсем маленькая и еще меньше… Сердце забилось где-то в горле.

Маркус. Дебора. Чейз. Эмма. Хлоя. Ноа.

– Почему они не идут ко мне? – спросила я, утирая сопливый нос рукавом.

– Они боятся, – ответила Виктория мягко, обернувшись тоже, и прежде чем я успела спросить, чем именно вызван их страх, она посмотрела в сторону Джулиана.

– Ох…

Вот почему Джулиан держался поодаль. Кажется, он никогда не заходил в дом, остановившись еще на краю шефердиевой рощи. Даже после смерти ничего не забывалось.

Лишь Виктория смотрела на Джулиана иначе – так, как смотрела на всех своих детей, независимо от их поступков. Внутри у меня заклокотал гнев: неужели она простила Джулиана после всего, что он сделал с нашей семьей?! Но то, как мама улыбнулась ему, приободряя и провожая взглядом до соседнего пня, где Джулиан молча уселся, ответило на все мои вопросы. Она его не прощала – она просто его любила.

– Сосредоточься, милая, – отрезвила меня Виктория, и я вдруг вспомнила, зачем пришла. Уж точно не для того, чтобы бередить старые раны. – Царство мертвых не любит даже некромантов, а ты – Верховная. Тебя оно за некроманта не считает вовсе. Мне тоже тяжко давались такие визиты… Так ты ищешь какого-то колдуна, верно? Старого знакомого твоего друга Диего…

– Да, – кивнула я, шмыгнув носом, и протянула маме фигурку Санта-Муэрте на раскрытой ладони. – Может быть, ты знакома с ним или видела его? Он тоже Верховный…

Виктория задумчиво повертела фигурку в пальцах. На миг мне почудилось, что розы в цветочном венке Санта-Муэрте потемнели под изучающим взглядом штормовых глаз. Я снова услышала низкий голос, говорящий на испанском, и заметила мужчину с упрямым лицом, прошедшего мимо. Виктория не повернула головы, но, кажется, все равно каким-то образом разглядела его в этой резной фигурке, потому что уверенно сказала: