«Думай, Одри!» – приказала я себе. Джулиан несся так быстро, что я едва поспевала за ним. Наши руки были сцеплены замком – впервые с самого детства.

– Ты должна проснуться! – выкрикнул он. – Так что давай, тормоши своего мексиканца-метросексуала! Он там что, заснул?!

Я заскрежетала зубами и мысленно завизжала: «Диего… Диего, ну же! Где тебя носит, твою мать?! Пожалуйста!»

Мы уже давно пересекли холм и, кажется, почти миновали лес, спотыкаясь о выкорчеванные деревья, а возвращать меня домой по-прежнему никто не собирался. Впереди маячил мираж, смутно напоминающий город, что я видела в прошлый раз: засилье домиков, маленьких, как спичечные коробки, и пестрых, как крылышки мадагаскарской урании. Такие же чужеземные, причудливые… По петляющим улочкам иллюзорного города скитались призраки. Не зная, куда еще бежать, мы устремились к ним.

– Мама очень испугалась, увидев диббука. Значит, он может навредить даже мертвым? – спросила я, жадно хватая ртом воздух. Легкие горели от бега, будто все было по-настоящему. – Но что он может сделать мне? Я ведь в Дуате всего лишь наполовину…

– Всего лишь? – Джулиан нервно хохотнул. Щеки его горели, а на лбу блестела испарина, но останавливаться он даже и не думал. – Даже если Паук не сможет убить тебя собственноручно, встреча с ним все равно кончится плачевно. Диббуки – далеко не единственная опасность для мертвых в Дуате, потому что… О Боже…

– Что это еще за хрень?

– Это как раз то, чего и стоит опасаться куда больше всяких диббуков.

Я споткнулась и застыла вместе с Джулианом, потому что впереди разверзлось нечто. Это была черная дыра, не иначе – будто само пространство лопнуло по швам, образовав трещину. Полукруглая, рваная по краям, неподвижно висящая в нескольких метрах над землей и тянущая к себе верхушки деревьев. Я осторожно шагнула вперед, пытаясь присмотреться.

– Одри, назад! – велел мне Джулиан, но махровая чернота, распростирающаяся внутри червоточины, завораживала.

Водоворот времени. Водоворот небытия. Ни жизни, ни смысла. Я вспомнила…

– Асат, – прошептала я себе под нос. – Асат… Это же санскрит. В переводе значит… «Ничего»?

Фигурка Санта-Муэрте, которую я так боялась потерять во время бега, сжимая в кулаке, завибрировала и вырвалась. Я ахнула, пытаясь поймать ее: статуэтка сама поплыла к червоточине и уже через несколько секунд достигла ее. А потом… А потом просто перестала существовать.

– Не подходи близко, сказал же! – рыкнул Джулиан, хватая меня, как в былые времена: бескомпромиссно и властно, встряхивая за шкирку. Но впервые мне было это нужно, чтобы прийти в себя. – Некоторые считают Асат вратами перерождения, но я так не думаю. Это забвение. Туда затягивает души, о которых не помнят, которые не смогли смириться со своей смертью или которым просто не повезло. Тот диббук отрезал нам пути к отступлению. Он каким-то образом притягивает к себе Асат… Словно магнит для всего пустого. Асата не должно быть так близко к жилому городу! Проклятье!