Морган вскинула ладони, и Паук снова рухнул наземь, истошно вереща.

«Приступай!»

Я выдернула атам из плоти, но почему-то та не срослась, как обычно. Тогда я воткнула нож еще раз, уже повыше, и подтянулась вверх, чтобы занять устойчивое положение. Сверху Паук казался даже больше: одна лишь его спина была размером с крыло самолета! Усевшись ровно между костяными гребнями, я сконцентрировалась. Рукоять атама горела в ладони, раскаленная магией, и, глубоко вздохнув, я чиркнула лезвием первую линию на пергаментно-тонкой коже.

– Ты не сможешь убить нас! – крикнул Паук, когда я уже почти вырезала на нем элементаль воздуха – знак первой стихии первого дара.

– Я и не собираюсь убивать тебя – я просто хочу сделать тебе больно, – ответила я и, разделяя треугольник чертой, сказала: – Poen!

Лезвие ножа раскалилось. Вся боль, которую перенесла Ферн на ферме, впиталась в металл за это время. Вся соль, которой мы удобряли клинок по утрам, как делал ее отец, Маркус, чтобы усилить заклятие, снова покрыла его наростом. «Sibstitisyon – ритуал боли, – сказала мне Ферн. – Так заставь его вопить!»

На миг Паук застыл, будто потрясенный тем, что вообще способен испытывать такое – мучения, соизмеримые разве что с теми, которые он причинял невинным детям. Я закончила сигил воздуха и снова вонзила в Паука нож, даже не думая останавливаться. Лишь тогда он закричал – закричал тем самым человеческим голосом, в котором я вновь узнала Анхеля Де’Траста:

– Прекрати! Остановись!

Победно улыбнувшись, я продолжила вколачивать лезвие в уродливую податливую плоть. Та совсем не была похожа на тело Ферн, нежное и упругое, – кожа Паука прорезалась легко, как настоящая бумага, для этого хватило бы и обычной швейной иглы. Кровь лилась вязкая и черная, как чернила, слишком долго простоявшие на морозе, и мешала видеть, куда вести нож. Но я давно отточила все движения до автоматизма.

Еще три треугольника, и дар стихий полностью завершен. А затем…

Метаморфоз, как индейский тотем, сплетенный из множества шумерских глифов. Психокинез, как семиконечная звезда, наложенная на три звезды поменьше. Ментальность, что напоминала Уробороса, символизирующего бесконечное течение мысли.

Ферн была права: без ее обучения у меня бы ничего не вышло. Ведь даже с подготовкой я едва успела начать сигил пятого дара – прорицания, когда все снова пошло наперекосяк.