Это была саламандра. Зои?

Выстрелы вдруг затихли, и я невольно обернулась, чтобы проверить, в чем дело. Сэм, прежде вышибающий тварям мозги со снайперской точностью, опустил пистолет. У него точно оставались патроны – он сжимал их в другой руке, – но почему-то Сэм остановился и замер как вкопанный. Глаза, которыми он смотрел на ползущего к нему жука, принадлежали уже не мужчине, а мальчишке – именно им Сэм становился, когда вспоминал свою мать Гвендолин.

А напротив него стояла именно она.

Детское лицо твари подернулось рябью и вдруг превратилось в женское – со светло-зелеными глазами, напоминающими болотные огоньки, и неестественно доброй улыбкой.

– Ты что, не узнаешь меня, Сэмюэл? – произнесла тварь нараспев, перепрыгнув полосу огня и очутившись к Сэму вплотную. – Я приготовлю тебе на завтрак твои любимые бутерброды с жареным сыром!

Сэм не мог пошевелиться, но, к счастью, это заметила не я одна. Морган, все еще возвышающаяся на скамье, испуганно ахнула, и ее золотое свечение озарило шатер так ярко, что почти ослепило меня. «Морган должна сосредотачиваться, – вспомнила я слова Авроры. – Если ее внимание рассеется…» Морган и сама прекрасно знала об этом. Глянув на остальных и убедившись, что никого другого, кто может помочь, рядом нет, Морган сделала выбор и позволила золотому свечению и дикой магии улечься. Вместо нее она призвала магию обычную, из моего гримуара. И, спрыгнув со скамьи, выкрикнула мое любимое:

– Hellish dolor enigma!

Окончание она, однако, придумала на ходу, но заклятие все равно сработало точно: тварь, чья челюсть уже щелкала у Сэма перед носом, резко вывернулась мясом наружу и разлетелась на кровавые ошметки.

– Одри! – воскликнул Коул и одним движением отсек голову еще одному жуку. Весь заляпанный зловонной смоляной жижей, он увернулся от клешней Паука и прокричал снизу так, чтобы я услышала: – Прыгай! Их слишком много!

Но я должна была закончить начатое. Должна…

Однако едва успела вспомнить, как выглядит сигил прорицания, когда Паук окончательно выпутался из чар и выпрямился во весь рост. Я покатилась назад, не успев уцепиться за костяной гребень. Клешня Паука поймала меня за руку в полете и крепко сжала.

Ритуальный атам упал.

– Мы передумали, – проурчал Паук, извернувшись так, чтобы видеть меня, висящую над ареной, как над пропастью. – Мы не выпотрошим тебя. Мы дождемся, когда у тебя появятся собственные дети, и сожрем их, как и учеников «Арлингтона»! Как и всех детей Вермонта! Ребятишки с магией наверняка еще вкуснее… А сейчас отдай-ка нам наше сокровище, раз не отдала Фернаэль. В игре мы все-таки победили.