Уолтер кивнул, и мальчуган убежал. Его шаги удалялись по переулку.

Билл поинтересовался:

– Он на Земле родился?

– Нет, здесь, в поселении Марс, в 1991 году. Его мать спустя два года со мной развелась. Вернулась на Землю. Джо остался со мной. Психолог утверждал, что космический перелет и смена среды будут труднопереносимы для Джо; так он и остался у меня.

– Должно быть, эта ночь будет для Джо особенной.

– Да, он взволнован. Конечно, это для него ничего не значит. Только очередное развлечение, что-то новое, невиданное.

– Давайте сменим тему? – Чарльз стукнул ножом и вилкой о стол. – Который час? – Кто-то ему подсказал. – Еще вина. – Он разинул рот, держа бутылку дрожащей рукой.

– Сегодня вечером марсиане у себя в деревне празднуют на всю катушку, – сказал Билл, помогая убирать со стола. – Я их не виню. Мы заявились на своих ракетах колонизовать Марс, не спросив у них, хотят они этого или нет. Сколько землян осталось на Марсе, Чарли?

– Тысяча, не больше.

– Значит, мы ничтожное меньшинство. А два миллиона марсиан, очевидно, заслуживают празднества в такую ночь, как эта. Они объявили всепланетные народные гуляния! Позакрывали школы и все такое. Провозгласили День Великого Фейерверка. Всякие хлопушки-шутихи.

Они вышли посидеть на балконе каменного дома, покурить.

– Наверняка это случится не сегодня вечером, – улыбаясь, сказал Чарли, у которого на верхней губе проступили капельки пота.

– Не будем обманывать себя, – сказал Уолт, доставая свою трубку.

– Мой ребенок сейчас носится по городу и вопит вместе с марсианскими ребятишками в гуще большого торжества. Он и сам почти марсианин. Это случится сегодня, и точка.

– Интересно, как с нами поступят марсиане?

Уолт пожал плечами:

– Никак. Что они сейчас переживают, боже мой! Не прикладывая рук, не притрагиваясь к Фейерверку, марсианин может любоваться Спектаклем. Думаю, они оставят нас в покое из чистого любопытства. Еще бы – ошметки цивилизации, которая сама себе подожгла хвост, так сказать.

Билл медленно выпустил дымок.

– У меня отец живет в Лейк-Блафф, штат Иллинойс. Боже, как он ненавидел коммунистов!

– В самом деле? – усмехнулся Чарли. – Летом 1980 года я трижды проезжал через Лейк-Блафф. Мне было двенадцать.