Президент Дэнджеров, придя в себя, накрепко вцепился в перевернутую долбленку. Как он не захлебнулся, не утонул, как, гонимый волнами и течением, остался в живых, постичь разумом было невозможно. Здесь, безусловно, имело место вмешательство самого небесного стального коня Харлея Изначального. Провидение дало шанс на выживание.

Если бы Ури из-за ранения не снял тяжелую кожаную кирасу, он, скорее всего, пошел бы на дно. Значит, стоило сказать "спасибо" выродку из рыбацкой деревни.

Под утро буря потихоньку начала сходить на нет, а когда взошло солнце, море окончательно угомонилось, тучи ушли далеко на запад, оставив за собой светлое чистое небо, припорошенное блеклыми перьями редких облаков. Ури подумывал отцепиться от долбленки и попробовать перевернуть ее, но мышцы ног то и дело сводила судорога. Его уносило все дальше и дальше на северо-запад. В неизвестность.

Так он проболтался в море весь световой день. Байкер совсем не боялся смерти. Ведь блажен тот, кто не умер в своей постели. Однако мучиться голодом отнюдь не прельщало. Поэтому все чаще в голову Ури приходили мысли о самоубийстве. Стоит только разжать ладони, нырнуть под воду, сделать вдох, испытать мгновенный пароксизм боли и — все. Небесные поля священного табуна с распростертыми объятиями примут воина.

"Нет, буду ждать знак, — подумал Ури, — мне нужно знать наверняка, что Харлей Изначальный не посчитает это малодушием и слабостью".

Наступила ночь — время, когда гигантские сомы выходят на охоту. Байкер мог лишь гадать, обитают ли угрени только рядом с устьем Пагуби или рыскают в поисках добычи по всей акватории моря. В любом случае нападение подводного хищника начинало казаться благом и милостью судьбы. Но, видимо, никто не желал испробовать на вкус уже не молодую человечину.

Ближе к полуночи Ури стал слышать лошадиное ржание и топот копыт. Странные звуки приходили откуда-то сверху и были чисты и прекрасны. Байкер то и дело запрокидывал голову, вглядывался в черное небо, усеянное миллионами огоньков. Ноги, периодически сводимые судорогой, давно уже плохо повиновались ему, а слабеющие пальцы так и норовили соскользнуть. Где-то в небесах слышался зов священного табуна. Наконец, когда в очередной раз Ури посмотрел в небо, он узрел тысячи звенящих звезд, которые вдруг потекли по широкому руслу Млечного пути, превратились в реку, через которую по Большой переправе можно перейти туда, откуда нет возврата. На противоположном берегу мерцали бесподобной синевой ворота. Они бесшумно отворились, из проема полился мягкий свет, и, кажется, в глубине его проявилась фигура небесного стального коня. Послышалось призывное настойчивое ржание.