«Грязную работу необязательно делать самим».

«Грязную работу необязательно делать самим».

Это было не бахвальство, не ругань после драки, не угрозы. Оба существа общались холодно и спокойно, ни одна мысль не становилась неожиданностью для другого. Они обсуждали сложившуюся ситуацию, словно сражались на одной стороне – хотя ненавидели друг друга. Впрочем, и ненависть эта была спокойной, рассудочной. Ненависть хищников, сцепившихся над одной добычей.

«Высший был расплывчат в формулировках».

«Высший был расплывчат в формулировках».

«Его мотивы сложны».

«Его мотивы сложны».

Свет стал гаснуть, а фигуры исчезать.

Инсек и Прежние разошлись. Прежние – выстраивать новую жизнь на не совсем уже принадлежащей им Земле. Инсек – дробить Луну под нужды Продавцов и зализывать раны.

Что-то было в этом разговоре. Что-то важное. Но сейчас я не мог поймать ускользающую мысль – я чувствовал осторожные касания, и сон уходил, я просыпался…

* * *

Я проснулся и открыл глаза.

Дарина сидела на корточках и гладила меня по лицу. В окне теплился робкий рассвет.

– Я не сон, – сказал я.

– Знаю, – ответила она. – Знаю…

Она плакала и смеялась одновременно, совсем как я недавно. Я обнял ее, и мы долго лежали рядом, ничего не говоря, лишь глядя друг на друга. Она осторожно трогала кончиками пальцев мое лицо, я смотрел ей в глаза и чувствовал ее дыхание – легкое, теплое и родное.

– Я зря вернулся, – сказал я. – Наверное.

– Тебя не было двадцать семь дней, – прошептала Дарина. – Я загадала, что если не вернешься за месяц, то уйду с Земли тебя искать. Жницы нужны везде…

– Не надо уходить, там плохо, – ответил я. – Как мои, Дарина?

– Нормально, – тихо сказала она. – Ничего не подозревают.