На том самом месте, где мы когда-то разговаривали на специально поставленной кем-то скамеечке.

Только в этот раз у стены здания стояло большое кожаное кресло с высоченной спинкой и толстыми подлокотниками, отчего оно походило на трон. Рядом с креслом пристроился журнальный столик, такой же основательный, с массивными ножками, и высокий старомодный торшер с большим матерчатым абажуром. Торшер светился мягким теплым светом.

Иван читал бумажную книжку, держа ее одной рукой. В другой была большая фарфоровая кружка. На столе стоял пузатый кофейник и вазочка с крошечными пирожными. Ноги Ивана были укрыты пледом.

Даже если его и впрямь увлекло чтение, не заметить меня он не мог. Но головы не поднял.

Я вздохнул и подошел к Ивану.

Он перелистнул страницу.

– Интересная? – спросил я.

– Старая, значит – интересная, – ответил Прежний, не отрываясь от книги. – Сейчас не умеют писать книги, это утраченное искусство.

– Почему?

– Ритм жизни изменился, – Прежний наконец-то посмотрел на меня. – Люди не умеют читать быстро, а на долгое чтение не хотят тратить времени. Как будто у них есть какие-то другие важные дела. А хорошая история требует не только сюжета, но и атмосферы.

– Ну и что?

– Атмосфера не создается сюжетом. – Кажется, Иван даже обиделся на вопрос. – Атмосфера всегда вторична. Но чтобы планета ожила, она должна обрести атмосферу. Чтобы ожила история, она тоже должна обрести свою атмосферу: избыточные слова, действия, сцены.

Я посмотрел на обложку. «В поисках утраченного времени».

– Советуете прочитать?

– Что? Нет-нет, Максим, я против лишней жестокости.

Он закрыл книгу и положил на столик, туда же поставил кружку. Снял очки, тоже отправил их на стол и потер глаза.

Только сейчас я заметил, что торшер ни к чему не подключен, шнур с иностранной трехзубцовой вилкой лежал на асфальте.

– Что предложите? – спросил я. – Или вы уже предлагали, а потом стерли память?

Иван вздохнул:

– Увы, больше я повторить этот фокус не смогу. Ты прошел второй Призыв и очень сильно изменился.