Илья бублик принял и, разломивши пополам, макнул в чашку.

Облизал.

Гений… гениям позволено многое, в том числе бублики облизывать.

– Но меня всегда увлекала… эта вот… магия, – почти не солгала Виктория, потому как магия ее действительно увлекала, пусть больше и с практической точки зрения.

Вот ведьминский порошок хотя бы взять, способный вывести любые пятна, даже от одуванчикового сока. Или то же зелье для кучерявости волос, которым Владка пользуется, а само средство прячет, будто Виктория не догадается, откуда эта кучерявость возникла, если прежде сестрица с прямыми ходила.

Нет, магия – штука преполезная.

– А мне прежде не встречались женщины столь умные, – Чуднов посмотрел с явною нежностью, которая происходила, может, от восхищения, а может, оттого, что осознал он, насколько с женщиною жить проще, чем без нее.

За последнюю неделю Илья выправился.

Костюм его больше не был мят, да и пятна с него исчезли – ведьминский порошок вещь и вправду хорошая, правда, стоит немало, но ведь для счастья личного никаких денег не жаль. Рубашки Чуднова сделались белы, и пуговицы, утерянные в боях с наукой, тоже вернулись на свои места.

Виктория занялась и питанием, ибо, как все гении, был Илья личностью увлекающеюся, а потому к своим тридцати семи годам обзавелся не только кандидатской степенью, но и приличествующей должности и положению язвой, что время от времени напоминала о себе.

– Все как-то сталкиваюсь… не знаю… им наука не интересна совершенно. Оно, конечно, я не против… но вот чтобы поговорить не о чем, кроме салфеток… – он опять бублик в чай макнул. – Хотелось бы найти себе единомышленницу, такую, которая готова была бы не только обустроить быт, но и могла бы помочь советом, выслушать…

Слушать Виктория была готова. А что до быта, то… просто он пока не оценил, насколько правильно организованный быт облегчает работу.

Но время у Виктории еще имеется.

– И я несказанно рад, что встретил вас. Вам, с вашим умом, с тонкостью душевной, надо не здесь работать.

– А где? – удивилась Виктория.

– В научной библиотеке. Вы бы поразились тому, сколь удивительная в Ленинграде библиотека… Московская, конечно, тоже хороша, но Ленинград… – он зажмурился, правда, не переставая жевать, но гению оно простительно. – Ленинград в моей душе навсегда… я бы хотел показать вам город…

Виктория подперла щеку рукой, порадовавшись, что ныне она на кухне одна. Эвелинка и та до театру отбыла. Отчего ж не послушать про Ленинград.

– …он стал еще краше, пусть даже перенесенные испытания оставили на нем неизгладимый след…