…Машкино.

Их не должны были пустить, но пустили. И даже улыбнулись, пусть взгляд женщины, обвешанной золотом столь плотно, что сама-то она казалась золотой, оставался холодным.

– Риточка, – Матвей Илларионович поприветствовал женщину кивком. – Нам бы барышню обрядить.

И так у него это прозвучало, что Астра не удержалась, фыркнула.

Барышня?

Матушка ее барышней величала, пусть и дома лишь, желая укорить за неподобающее поведение, мол, приличные барышни не позволяют себе… чего, к слову? Странно, но этого память не сохранила. Разве что слово…

– Колготки нужны, чтобы не кусались. И платье, если есть…

– Для вас, Матвей Илларионович, неужто не найдется, – Риточка всплеснула руками, и тонкие золотые браслеты на запястьях зазвенели. – Это ваша внученька?

– Он еще не такой старый, – возразила Розочка и была удостоена ледяного взгляда. – И мы так, поглядеть только…

Риточка поджала губы.

И Астра поняла, что боны, у нее сохранившиеся, она точно Ниночке продаст. Или лучше Анне Николаевне? Той тоже пригодятся… но Анне Николаевне продавать неудобно.

Значит, отдаст.

– Мам, глянь, – Розочка дернула за руку и указала куда-то вверх. – Какая жуть!

– Это шуба, – душа золотой женщины все-таки не выдержала. – Норкина. То есть норочья.

Она гордо вскинула голову и удалилась медленно, всем видом своим показывая, что исключительно по просьбе замечательного человека снизошла до людей, которые вряд ли поймут, какое им счастье выпало.

– А там…

Розочка потянула Астру куда-то вглубь.

Странно. Изнутри магазин казался меньше, чем снаружи. Нет, торговый зал был велик, не уступая тому, который в «Детском мире». Белесые стены. Темные полки.

Товар.

Коробки.