И юноша с дырой в груди рукоплескал ей. Над ним клубилось черное марево проклятья, которое, надо полагать, и свело его в могилу. Но сейчас, этой ночью, он снова был жив. И подхватив девушку на руки, обнял, прижал к себе.

А у меня на глаза навернулись слезы.

Вот что я за некромант такой… неправильный. Где толпы, жаждущие крови? Этим людям, пусть и мертвым, но снова живым, особо не было дел до тех, кто скрывался за оградой. Они спешили урвать еще немного этой, вновь подаренной, такой настоящей жизни.

– Этот демон… он очень силен.

– Я не думаю, что это он… только он… скорее всего, тем, кто стоит над миром, тоже не нравится происходящее. Вот они и помогают. Как умеют.

К ограде подошла хрупкая девочка и помахала рукой.

Мне?

Определенно. И я медленно подняла свою руку. Не знаю, что ты такое, но… спасибо. И мне жаль, что эти люди сегодня снова умрут.

Она слегка наклонила голову.

Не страшно?

Они уже… вернулись далеко не все, лишь те, кто не нашел в себе сил расстаться с путем земным. А теперь, получив второй шанс, они обретут покой. Но времени у нас немного.

И я повернулась к кладбищу спиной.

– Идем, – это прозвучало слишком громко в ночной тишине, куда громче далекой скрипки, к которой присоединился ноющий звук волынки. Это кого ж там захоронили-то? Не важно. Нельзя оборачиваться. Нельзя останавливаться.

Нельзя думать о том, что происходит за моей спиной.

Мертвецам уже не больно.

В городе царили тишина и покой, и странно было слушать эту тишину, зная, что происходит на кладбище. Я несколько раз останавливалась, проверяя, не растворились ли нити силы. А то ведь вышнее благословение, конечно, вещь хорошее, но не поломало бы оно нам коварный наш план.

Но нет.

Остаточные эманации мощного и темного, что сама тьма, заклятья ощущались в воздухе, заставляя этот воздух опасно дрожать.

Запоздало подумалось, что если где-то рядом имеется лежка тварей потусторонних, то они всенепременно очнуться ото сна. Я должна была предвидеть и… и поздно.