Правда, от лаборатории мало что осталось.

Стекло на полу. Пятна мутной жидкости, на которые я старалась не наступать. Запах химикатов и гноя. Сломанная мебель. Кровь… мертвец с разорванным горлом. Все же прав был Чумра, говоря, что нехорошее это место. Что ж… мир его душе.

Личи сидели в разных углах комнаты, не сводя друг с друга взгляда. И следовало признать, что даже после смерти Марисса осталась красивой.

Куда красивей меня.

– У-у-уб… – просипела она. Тело ее изогнулось, грудь почти коснулась пола, а острые локти разошлись. Пальцы с проклюнувшимися когтями впились в доски, а задница, еще обтянутая красным бархатом, нервно дернулась.

– Убью, – подсказал наш лич и, растянув губы, зашипел.

А я прижалась к стеночке.

Стоило Мариссе шевельнуться, и рык лича заставлял ее замереть. Она смотрела на него с ненавистью, но лишь смотрела.

Стало быть, наш сильнее?

Или… скорее силы равны. Вот они и держатся. Хранят равновесие.

Пускай. Я по стеночке. Я вижу коробку, которая стоит на полке. Я дотянусь до нее…

– Уб…рся… – она уже говорила, но хрипло, глотая слова. – Уб… уб…

– Убьешь, я поняла, – я прижала коробку с лапой демона. Интересно, а Мариссу он может под контроль взять? Не то, чтобы мне питомник личей устроить хотелось, но вот… чисто теоретически… хотя бы временно, чтобы не мешала.

Демон пытался, но воля его скатывалась с разума Мариссы. И это было, во-первых, оскорбительно, а во-вторых, совершенно необъяснимо, ибо приличная нежить должна подчиняться.

Марисса оскалилась.

– Ты меня, как понимаю, никогда не любила… и да, теперь это очевидно, – я вот все же рискну. По стеночке. Шаг за шагом. Не сводя с Мариссы взгляда, потому что другого шанса у нас не будет. А демон… демон нужен.

То есть, в мире нашем он нафиг не сдался, а вернуть домой его следует.

– Это ведь ты ко мне подошла… тогда… раньше… ты выбрала меня из всех… и я долго удивлялась, чем же стала тебе интересна. Правда в том, что ничем, да? Тебе велел папочка…

Утробный рык был ответом.

– О да, скотина редкостная… сначала воспользовался, что матерью моей, что тобой, а потом… я вот начинаю думать, что мама не просто так сгинула.