– Если я правильно помню содержание астрологического атласа, Пелерания была единственной планетой, с которой можно было прыгнуть на Мартину? – произнёс галанит, мягко меняя тему разговора.

– Совершенно верно, – подтвердил канцлер. – Теперь мы отрежаны от лингийского сектора.

– То есть я застрял? – Галанит улыбнулся. – Вы это имели в виду, когда спрашивали, не хочу ли я сменить работу?

– Мне нравится, как ты держишься, – рассмеялся Канцлер. – И нравится, что ты продолжаешь меня удивлять: я ожидал любого вопроса, кроме этого.

– Спасибо. – Сямчик склонил голову. – Но вы… вы не ответили.

– Ты знаешь ответ.

– Не знаю – догадался, – медленно ответил галанит. – Вы не смогли бы наладить поставки нужных вам ресурсов через лингийский сектор. У вас есть другой путь.

– Да, – подтвердил Канцлер. – Мои цеппели никогда не ходили в Герметикон череж Пелеранию.

И этими словами уриец купил себе жизнь.

Потому что когда Сямчик услышал о гибели Пелерании, его первым желанием стало – убить! Уничтожить выродка, способного угрожать самой Галане. Самому существованию Галаны! Убить во что бы то ни стало! В то мгновение Сямчик думал, что обречён оставаться среди урийцев до конца жизни, но едва появилась надежда вернуться на Галану – мгновенно поменял решение и перестал поглядывать на остро заточенный карандаш, лежащий на столе поверх бумаг. Карандаш, с помощью которого можно было оставить Урию без лидера.

Канцлер же выдержал короткую паузу, затем тихо сказал:

– Ты бы не успел. – И прежде чем ошарашенный Сямчик ответил, надавил на кнопку звонка, и в кабинет вошёл высокий, подтянутый мужчина. – Пожнакомься с командором дер Ман-Дабером, Иля. Командор поможет тебе и твоей команде добраться до Галаны.

– А «Дэво»? – едва слышно прошептал галанит.

– Твой рейдер не сможет пройти по нашему маршруту.

– Понятно. – Иля глубоко вздохнул: – Вы готовы к переговорам?

– Да, капитан Сямчик, – холодно ответил Канцлер. – Передай директорам-распорядителям Компании, что я готов к серьёжным переговорам.

* * *

Двигатели молчат. Как отключились перед последним, совершенно непонятным и очень странным переходом, так и молчат. Нет привычного гудения. Не подрагивает под ногами палуба. Нет скорости. «Пытливый амуш» дрейфует на высоте триста метров, и лёгкий боковой ветер неспешно разворачивает цеппель носом на восток.

Тишина.

Тишина полнейшая.