– Куда она делась?!

Все отсеки «Пытливого амуша» заполнены воем сирены, но здесь, в астринге, она почти не слышна, поэтому слова звучат отчётливо. С оглушительной резкостью.

– Что происходит? – громко спрашивает Кира. И смотрит сначала на астролога, а затем – на ведьму, которую поддерживает, приобняв правой рукой. В ответ Аурелия молча трясёт головой – ей трудно говорить. И дышать. И стоять. Но она пришла в астринг, потому что должна быть рядом с Квадригой.

– Галилей?

– Она… она исчезла, мессер.

– Что? Кто исчез?

– Пелерания исчезла, мессер. Смотрите сами.

Они все в синих гоглах – без них в работающий астринг нельзя – и поэтому видят изображение внутри «дальнего глаза». Необычное, невозможное изображение… даже не изображение, а движущиеся картинки, как в синематографе.

– Я навёл астринг на Пелеранию, но не успел прыгнуть. К счастью, не успел. Потому что едва я приготовился, как изображение исчезло. Несколько секунд «дальний глаз» был ослеплён, а затем появилось вот это.

Планеты, сходящие с орбит… планеты, сходящие с ума…

– Как ты это объяснишь?

– В системе Пелерании возникла грандиозная аномалия Пустоты, захватившая и куда-то унёсшая планету. После того как аномалия схлопнулась, созданное ею возмущение привело к хаосу…

– Пелерания исчезла? – переспросил ошеломлённый Помпилио.

– Да, мессер. – Галилей повернул голову к дер Даген Туру. – Нам некуда прыгать.

///

А командир ударной станции РН04 убедился, что «Пытливый амуш» находится точно в перекрестье прицела, и запустил второй контур устройства. Меньше чем через минуту над цеппелем распахнулось «окно» перехода, из которого повалили серые тучи Пустоты и ударил мощный красный луч.

///

– Кира!

Ей плохо. Неожиданно и очень сильно плохо, словно вонзилось вдруг что-то невидимое и злое, высосало силы, уложило на пол, но не отстало, продолжило жечь изнутри, забирая последнее…

– Помпилио, мне больно.