— Я хочу, чтобы было больно, — резко перебил его Данте. — Не хочу думать о нем. Пусть лучше будет боль.

Карлос потрясенно уставился на него.

— Что же он такого сделал? Ты выбираешь мучения вместо того, чтобы говорить о нем! Кто он?

— Он сволочь, — простонал Данте. — И всегда ею был. Не спрашивай меня о нем. Я не хочу думать о том, что он сделал. Мне больно, и пусть так и будет.

— Данте, ты бредишь, — Карлос положил ладонь ему на лоб. — Вроде не горячий… Тогда что за чушь ты несешь?

— Карлос… Пожалуйста. Прекрати допрашивать меня. Я не хочу это вспоминать! Слышишь? Не хочу! — Данте вскрикнул от нового приступа.

— Хорошо, — Карлос поднял руки, словно собирался сдаться. — Я схожу за медсестрой. Тебе нужно обезболивающее, что бы ты ни навыдумывал. Не шевелись, иначе у тебя швы разойдутся. Ради меня. Ради близнецов и Селены.

— Я постараюсь, — сквозь стиснутые зубы ответил Данте.

Научиться забывать

Научиться забывать

Амарант стоял у регистрационной стойки, прислонившись к стене. Эмоции людей вихрем кружились вокруг него, но он не испытывал никакого желания лакомиться ими. Он чувствовал отвращение к самому себе, когда чья-то случайная боль вызывала в нем бурю. С огромным трудом удавалось подавлять ее.

Мальчик с разбитой коленкой хныкал, дергая за подол платья свою мать. Она что-то ожесточенно доказывала медсестре и отмахивалась от сына, как от собачонки. Медсестра злилась, но вида не подавала. Мальчишке же было не столько больно, сколько обидно, что его игнорируют. Будь его воля, он бы расколошматил себе голову, лишь бы привлечь внимание. Наконец, поняв, что ничего не изменится, он, надувшись, отвернулся и вперил взгляд в Амаранта.

— Чего смотрите? — не слишком любезно спросил он.

Амарант продолжал с легкой усмешкой смотреть на него, посылая сознанию красочную картинку. Глаза мальчишки расширились, и он в панике схватился за руку матери.

— Мама, — прошептал он. — Он не человек.

— Оставь эти глупости, Скотти, — раздраженно махнула рукой мать. Похоже, она даже не слышала, что сказал сын.

Мальчишка уставился в стену перед собой и не смел повернуть голову.

Как быстро вспоминаются навыки, подумал Амарант. Он уже потерял надежду на их возвращение, смирился с тем, что до конца своих дней останется человеком. И данное обстоятельство нисколько не печалило. Жаль, что он осознал это слишком поздно. Человеческие чувства были куда острее, ярче и красочнее демонических. Такие ощущения забудутся нескоро, и Амарант всю свою бессмертную жизнь будет скучать по ним.

Он никогда не пытался что-то забыть, но теперь это было просто необходимо. Он мог отгородиться от воспоминаний, запрятать их в самый дальний угол сознания, выбросить ключ и никогда не приближаться к двери в этот запыленный чулан. Розалина, Данте — все будут похоронены глубоко внутри. Он сможет это сделать. Он научится забывать.