Они дождались, когда тварь скроется из виду. Нрав двигался первым, а потом приглашал Ласку пойти следом. Девушка, пригнувшись, но все равно ещё довольно шумно и неуклюже, догоняла Нрава. До озера они добрались незамеченными.

Автомобиль, не перовой свежести иномарка, был испачкан в крови и разодран когтями. Мокрая земля рядом темнела пятнами свежей крови. В глазах Ласки застыл ужас. Она смотрела на детское кресло, закреплённое на заднем сиденье автомобиля. Под ним, на полу, лежали маленькие кроссовки.

— Ну что ты, успокойся. — Нрав понял, что совершил ошибку, не проверив следы деятельности мутанта. Ласка была ещё слишком новенькой. — Для Улья это почти норма.

— Это же… малыш. — Голос её дрожал, а на глазах выступили слезы.

— Не переживай, он уже в лучшем мире. Смотри, ключи на месте, бензин есть. Мы можем ехать.

— Я не поеду в этой машине.

— Ты что, пешком идти не вариант. Нас быстро постигнет та же участь. — Нрав кивнул на пятна крови под ногами.

— Нет. Здесь убили ребенка. Я не смогу. Пошли отсюда, мне нехорошо.

Ласка на самом деле побледнела, будто собиралась хлопнуться без чувств. Нрав заколебался, понимая, что автомобиль был исключительной удачей, от которой нельзя отворачиваться. Ему хотелось дать девушке пощёчину, чтобы привести в чувство, но с другой стороны он испытывал к ней жалось и боялся за её психику. Нрав забрался в машину, отстегнул детское кресло и бережно поставил его под дерево. Рядом с ним положил детскую обувь.

— Всё, это уже другой автомобиль, смотри, в нем нет напоминания о ребенке. Садись.

Нрав взял Ласку под руку, мягко, но настойчиво посадил на переднее пассажирское сиденье. Обежал машину, будто боялся, что девушка выскочит, пока он пытается занять место водителя. Она сидела, уткнувшись взглядом в переднюю панель.

— Вот и хорошо, хлопни живца и поедем дальше.

Нрав вынул из рюкзака бутылку и протянул её Ласке. Девушка автоматически сделала глоток и вернула бутылку. Нрав завёл машину и осторожно вырулил из–под кроны дерева. До дороги было меньше ста метров. К ней вёл просёлок с глубокой колеёй. Машина не шумела пробитой выхлопной и рулилась, как положено автомобилю. Топлива в нем осталось больше половины бака, что внушало определённый оптимизм.

— Как жестоко. У меня в голове не укладывается. Зачем? Какое оправдание может быть у тех, кто создал этот Улей?

— На твоем месте, я бы не углублялся в размышления. Правильнее, будет принять все как есть, иначе сама не протянешь долго. Улей, он, знаешь ли, бережёт людей с гибким сознанием. Принципиальные, или знающие как надо, долго не живут.