— Неужели не понимаете? Это было совместное предприятие, задуманное вашими предками, чтобы перебросить остатки обоих народов подальше от войны, которой никто не хотел, но никто не мог остановить. Механики серых построили оба корабля, а зеленые дальневещатели и землетрясы запустили их. Вот почему и те и другие оказались здесь, у Нью-Йорка. Идея как раз и заключалась в том, чтобы вы жили вместе.

— Если это правда, то почему нам об этом никто не сказал? — впервые заговорила Сильвия. — Почему на кораблях никто даже не знал об этом?

— Бэттери-парк, — прошептал Торвальд.

Все взгляды обратились на него.

— Что? — спросил Сирил.

— Помнишь, Хафдан, — Торвальд повернулся к брату, — в первое воскресенье каждого месяца отец всегда уходил один, рано утром, чтобы посидеть в Бэттери-парке. Он никогда не возвращался до заката. — Серый взглянул на Роджера, будто вдруг что-то понял. — И всегда возвращался какой-то грустный.

Роджер покачал головой.

— Извините. Не вижу связи.

— А я вижу, — сказала вдруг Кэролайн. — Он ждал вождя Элимаса. Встреча была заранее назначена, в определенное время в определенном месте они должны были встретиться после того, как вы обустроитесь и Элимас решит, что его народ готов узнать правду.

— Думаю, вы правы, — ответил Торвальд. — Только Элимас так и не пришел, потому что уже умер.

— И конечно, больше никто из зеленых ничего не знал об этом плане, — печально кивнул Роджер. — Значит, ваш отец так и умер, думая, что зеленые решили не иметь с вами никакого дела.

— Это хорошая теория, Роджер, — сказал Александр. — Но лишь только теория. Вы не можете ничего доказать.

— На самом деле, — ответил Роджер, — могу.

Он показал Веловски.

— Именно поэтому я попросил господина Веловски прийти сегодня, Когда вы только прибыли, Элимас путем телепатии сразу ввел его в курс дела о том, кто вы такие и зачем прибыли. Предполагаю, вождь раньше не делал ничего подобного, и это оказало такое сильное воздействие, что могло ускорить его смерть.

— Уж не думаете ли вы, что Веловски может рассказать нам, о чем думал вождь Элимас? — презрительно усмехнулся Николос.

— Именно так я и думаю. — Роджер повернулся к Веловски. — Господин Веловски? Вам слово.

Веловски покачал головой.

— Нет, — произнес он.

Роджер недоуменно моргнул. Он был готов к тому, что Веловски может сомневаться, колебаться, совсем не поверить или даже отрицать такую возможность развития событий. Но к откровенному отказу оказался не готов.