К горлу мгновенно подступил комок, по телу пошла дрожь. Из последних сил я сдерживала рвущиеся наружу рыдания. Я медленно двинулась к кровати, выглядевшей ужасно странно здесь, на траве, в окружении скал. Но лорд удержал меня, схватив за руку.

– Айверия, не надо. Так будет только хуже. Он окружен защитным куполом, позволь я сам. Не стоило тебе сюда приходить, – мягко, по-отечески упрекнул он меня.

Мне было так больно, что я даже не сопротивлялась. Я словно застыла на месте. Лорд медленно подошел к Шейлару. Воздух пошел рябью, но пропустил его. Он склонился над сыном и коснулся его руки. Затем он медленно повернулся ко мне, зажав в пальцах перстень с ярко-алым камнем.

– Неужели это морион? – прошептала я, но лорд услышал.

– Это всего лишь яшма, Айверия. Морион черного цвета, и его здесь нет. Но Жрец вполне мог воздействовать на Шейлара и самостоятельно. Если наша догадка верна, то он где-то спрятан. Нужно срочно доложить в Совет. Мы не знаем, возможно, у Жреца есть сообщник. Нужно найти камень как можно скорее. Боюсь, тебе нужно уйти, Айверия. Я провожу тебя до дома. Не выходи никуда без сопровождения и не встречайся ни с кем из претендентов! Это может быть опасно.

Я только кивала в такт его словам, по-прежнему ошеломленная случившимся.

Как в тумане мы возвращались в поместье. Помню, как лорд остановил экипаж, посадил меня в него, сам зашел следом, а когда мы прибыли к усадьбе нашей семьи – проводил меня до самой двери. Только убедившись, что я зашла в дом, он скрылся в карете и уехал.

Я не до конца осознавала, что происходит. Перед внутренним взором стояло лишь бледное и прекрасное лицо Шейлара с сомкнутыми губами.

Сейчас я сижу за письменным столом в своих покоях, делаю эту запись и нахожусь в полной растерянности. Я почти уверена, что на моей шее висит кулон с морионом – лорд Фейдрос не заметил его за высоким воротом платья. Мне ведь с самой смерти Шейлара снятся кошмары. Вот только до сегодняшней ночи я не придавала им значения, полагая, что так на меня повлияла гибель любимого.

Я раз за разом прокручивала в голове тот момент на балу, когда Жрец подал мне кулон. Ведь именно с той самой ночи в моей душе поселилась необъяснимая, все возрастающая тревога. Но почему, Богиня, почему я не сказала об этом лорду? Что заставило меня промолчать? Почему не призналась ему про видение Мары?

Задаю себе все эти вопросы и нахожу лишь один ответ – всему виной предчувствие, а совсем не моя растерянность от увиденного. Я просто знаю, что должна молчать об этом. А что, если это морион так действует на меня? Сейчас же сниму его и спрячу подальше.