Самолет сначала сел на Бока-Чику, где мы вынуждены были пару часов гулять по жаре вокруг взлетной полосы, затем полетел дальше — над голубым Карибским морем и зелеными островами в нем. За время стоянки фюзеляж нагрелся, и сразу после взлета в машине было как в душегубке, но когда набрали высоту, стало даже прохладно. На этом отрезке полета большинство летевших задремало — успели натрепаться. Да и я прикемарил, завалившись на свой рюкзак. И проснулся уже от легкой боли в ушах, когда «Геркулес» зашел на посадку на Кюрасао. Машина опустилась на бетон, скрипнув покрышками, неторопливо и неуклюже вырулила к терминалу, где и остановилась. С жужжанием электромоторов опустилась задняя аппарель.

Через открывшийся проем в самолет ворвался легкий ветерок с запахом моря, а заодно и шум волн услышали — до берега отсюда рукой подать. Берег северо-восточный, с него постоянно волны накатывают, с этой стороны острова даже пляжей нет, лишь подмытые корявые каменистые откосы.

— Выгружаемся!

Скомандовал уже не я, а Пит, мои полномочия командира сложены. Люди зашевелились, поднимаясь на ноги, потягиваясь после долгого сидения, подхватывая рюкзаки и сумки. Мою сумку до выхода из терминала все же дотащить помогли, сжалились над увечным воином. А там меня встречала Янина, сидя за столиком в неработающем кафе, которое, похоже, должно было заработать. Во всяком случае, за барной стойкой сейчас работали двое строителей, электриков, кажется.

Увидел ее — и сердце дрогнуло, от всего сразу — и от того, что соскучился, и от того, что люблю, и от того, что боюсь того, что… понятно, в общем. Обнял, прижал к себе, поцеловал куда-то в макушку, а затем в висок.

— Так, и что с тобой? — спросила она требовательно, чуть отстранившись. — Мне Рэй звонил, но никаких деталей не выдал, конспиратор.

— Сквозь крышу провалился, очень неудачно, — соврал я. — Снизу ящики какие-то были навалены, и я прямо на них рухнул.

— И что теперь?

— Теперь операция будет — это плохая новость.

— А есть и хорошая?

— Есть и хорошая — я иду на повышение и остаюсь на острове. Так что будешь каждый день обед готовить.

— Размечтался!

Сумка и рюкзак полетели в кузов «Форестера», а я вскарабкался на пассажирское сиденье, с шипением согнув ногу. Со сгибанием у меня вообще не очень — все натягивается и болит, черт бы эту ногу побрал.

— Нога тоже? — посмотрела на меня Янина. — Что с ногой?

— Там ерунда, просто сгибать больно, — отмахнулся я.

— А операция на что?

— Рука. — Я продемонстрировал гипс. — Руку надо чинить. — И спросил уже сам: — Дети где сейчас?