Антон промолчал, и они дальше пошли в тишине. Тоннель был слабо подсвечен одинокими лампочками через каждые сто метров, поэтому фонари очень пригодились. Чем ближе они подходили к следующей станции, тем сильнее пахло человеческими нечистотами. На подходе к станции «Ладожская», прямо на лестнице на платформу, сидели двое, одетые в грязную одежду. Когда Антон прошёл мимо «жителей», один из них схватил его за руку и начал что-то просить.

– Руки прочь, отребье! – гаркнул информатор. Тот тотчас убрал руки и, вернувшись в свой угол, начал что-то бубнить. – Мужики, следите внимательнее, эти обдолбыши любят лазить по карманам. Надо быстрее пройти эту станцию. – Информатор поспешил дальше в тоннель. – В этом отстойнике нам делать нечего. Тут подыхают те, у кого больше нет сил для работы на язычников. Остальные работники держатся в основном на Большевиках, там вполне нормальная станция.

– А что это с ними? Такие странные все, – спросил Антон.

– А потому что сидят на дезоморфине. Ну, точнее, как сидят. Уже отсидели своё, денег нет, вот и последние деньки доживают. Никто с наркоманами дел иметь не хочет. У них ломка вечная, работать не могут. Даже язычники, которые как раз их-то и подсадили на это, от них же сами и отказались. Сколько времени прошло, половина должна была от голода помереть, но некоторых я уже тут по несколько месяцев замечаю. Поговаривают, они питаются своими мёртвыми «коллегами», ведь тела никто так и не находил.

– Да ты прикалываешься! Все же знают, что слухи про каннибалов – просто слухи, – удивился Антон.

– Как знаешь. Да только когда хотели трупы сжечь, чтоб заразы никакой не распространилось, то ни одного не нашли.

– Так может, они просто ушли со станции?

– Может, и так. Но на Новочеркасской точно никто не появлялся. Возможно, их язычники забирают на опыты. Про подземку всегда рассказывали много ужастиков. Особенно чётко истории всплывают, когда ты находишься в тёмных коридорах. Слышали про Ужасного работягу?

– Ты уверен, что сейчас время для таких историй? – спросил Олег.

– А я не только слышал – видел его. Один-единственный раз, на синей линии. Я тогда был молод, ходил студентом. Начало девяностых было. Золотое время – расцвет! Так вот, ехал я домой от друзей. Почти ночью, еле успел на последний поезд. С севера нужно было на Московскую, я там жил. Мы с ребятами выпили тогда хорошо, у Славика день рождения был. Юбилей – двадцать лет. Но меня тогда уже отпустило. Так вот, спускаюсь на эскалаторе. Один был, вокруг никого. И чёрт дёрнул меня обернуться! Стоит. В своём грязном оранжевом комбинезоне. Стоит и смотрит мёртвым взглядом. Всего ступеней на десять выше меня. Я тут же протрезвел, был наслышан про эти истории. А он стоял и продолжал неподвижно меня рассматривать. Я не заметил, как кончился эскалатор, запнулся и грохнулся на пол. Обернулся снова, а тот медленно спускается вниз. Стало так страшно, и я побежал, благо поезд стоял. На станции, как назло, никого. Я успел добежать до первого вагона, а поезд всё стоял, как будто специально ждал, когда он дойдёт до меня. Я уже думал: всё, закончилась моя история, ведь обычно все, кто с ним встречался, либо погибал, либо сходил с ума. Но наконец раздался спасительный голос и двери закрылись прямо у него перед носом. Он остановился и продолжал смотреть на меня. Говорят, он до сих пор бродит по метро в поисках новой жертвы.