— От микробов передохнуть не боитесь? — не утерпел я.

Жак Бенар вновь погрозил пальчиком, на этот раз мне.

— Отвечу, но за отдельную плату. Я действительно дорого стою и хочу, чтобы правительство Соединенных Штатов не поскупилось. Поэтому для начала сам совершу сделку.

Улыбнулся пухлыми губами, допил кофе, поставил чашку на блюдце.

— Я куплю вас!

Улыбка исчезла, юный колобок тоже куда-то пропал вместе с помощником шулера. На меня смотрел граф Калиостро.

* * *

— Вам за тридцать, мсье Корд, врачи наверняка уверяют, что вы абсолютно здоровы, но. Вы же умный человек! К сорока годам корешки, которые гнездятся в вашем организме, прорастут, и с каждым годом вы начнете терять самого себя. Что я могу сделать? Вы помолодеете, вам снова будет. Ну, допустим, двадцать пять. Идеальный возраст! И вы останетесь таким приблизительно столько же. Потом снова начнете стареть, но появится добрый доктор. Да-да, именно я, мсье Корд. И вам снова будет двадцать пять! Увы, на этот раз ненадолго, всего на два-три года. Но если правительство Соединенных Штатов не поскупится с финансированием, за это время я наверняка что-нибудь придумаю. Вот так, мсье! Теперь глубоко вдохните. Выдохните. И думайте! А теперь о вас, мадемуазель Фогель. Но. Извините за такой вопрос, вы — муж и жена? Понял. Я бы на вашем месте не затягивал, но пока я намерен побеседовать с мадемуазель Фогель с глазу на глаз. Надеюсь, вы не возражаете, мсье Корд?

* * *

Комната, которая мне досталась, когда-то была детской. Школьные учебники, рисунки акварелью, стопка тетрадей — и грустный Тедди-медвежонок на книжной полке.

Ничего не забрали, даже платьица в шкафу, и я почуял дух давней беды. Подошел к медвежонку, взял в руки, погладил по мягкому плюшу.

— Куда хозяйку девал, мохнатый?

Показалось или нет, но глаза-пуговицы на миг ожили, отозвались болью. Я отправил Тедди обратно, осторожно присел на кровать. И тут в дверь постучали.

— Можно? — странным голосом проговорила Анна Фогель.

Я развел руками. Ей — можно.

* * *

— Сейчас я пойду в свою комнату, лягу, укроюсь одеялом — и позову тебя. Ты сядешь в кресло и будешь молчать, пока я не засну. Или до утра. Или. Не знаю, но все равно будешь молчать — и ни о чем не спрашивать. Не отвечу.

— Никаких проблем. Но, может, для начала я придушу этого Калиостро? Найдем себе другого клементийца, не такого наглого.

— Спасибо, но. Это надо было сделать сразу, пока он не открыл свой поганый рот. Знаешь, Норби, меня пытался искусить сам Гейдрих, но тогда было все-таки легче. И не говори «Заткнись!». Я уже.

— А можно я возьму с собой медвежонка?