Голос негромкий, словно придушенный. Кто-то совсем близко, за ближайшими деревьями.

— Познань!

Сержант вытер пот со лба и облегчено выдохнул:

— Приклад!

Уцелевшие переглянулись. Впервые за эти дни им повезло.

Свои!

* * *

— Отберите у него оружие, — велел майор Орловский, кивнув в сторону Антека. — Приказ забыли, что ли?

Двое знакомых — сам пан майор и Казимеж, которого бывший гимназист с трудом, но узнал. Орловский ранен, повязка на голове, еще одна на правой ноге, вместо ботинка. Стоять не может, сидит, прислонившись спиной к старому грабу. А вот третий, что в наручниках, с первого взгляда показался совсем чужим, словно не из этого мира. Бледный, светлые волосы дыбом, губы закушены до крови, в глазах отчаяние и боль. Но Антек и его вспомнил, хотя видел очень недолго и в сумерках.

«Пустите! Пустите! Вы не имеете права!.».

Карабин бывший гимназист отдал без слов, хотя и пожалел в душе. Вот он уже и не солдат. Те, что погибли, ему верили, а этот.

— Докладываю обстановку, — морщась от боли, заговорил пан майор. — Наш борт сел на вынужденную, после посадки группа немедленно была атакована. Уйти сумели мы трое, остальные или погибли или остались прикрывать. Вечная им память!.. А что у вас?

Выслушав сержанта, покачал головой.

— Выдали оружие секретному! Под трибунал бы вас!..

Сержант хотел возразить, но Орловский махнул рукой.

— Отставить! Обоих секретных под караул, глаз не спускать.

И вновь кивнул, теперь уже в сторону того, что в наручниках. Антек понял и пересел поближе к светловолосому. Казимеж вынул из кобуры офицерский VIS 35 и стал рядом.

— Наручники дайте! — не сдержался Антек. — А то сбегу, вот прямо сейчас.

Орловский глянул хмуро.

— Для начала Казимеж прострелит вам колено, а это, поверьте, очень больно. Прекратите обижаться, Земоловский! Приказ отдавал не я, по возращении можете жаловаться хоть Президенту, хоть вашему будущему тестю. Кстати, еще далеко?