Чем взрослее человек, тем труднее ему, почему-то, лазать по заборам и деревьям. Странно. По детской логике — наоборот, должно быть легче, ведь ты становишься выше. Но… увы, это так не работает.
А если после забора мне не убегать далеко?
Спускаясь, Кет станет уязвимым. И я смогу подскочить к нему, полоснуть ножом…
Эта ценная мысль оборвалась в тот миг, когда я должен был на всех парах пролететь между двумя домами, стоящими так близко друг к другу, что в этот закуток заходили разве что поссать, хотя технически тут можно было пройти насквозь.
Искры из глаз.
Боль пришла уже потом, постфактум, когда я сидел на жопе, умываясь кровью и пытаясь понять, что произошло.
Вытянул окровавленную руку вперёд, и она коснулась пустоты.
Оставила кровавый след на пустоте.
На пустоте, которая на ощупь была, как стекло под напряжением.
54. А по крышке стучит земля
54. А по крышке стучит земля
Мне не понадобилось комментариев Хранителей, чтобы понять, в чём тут прикол.
Видимо, в этом и есть отличие «осколка» от полноценной реальности. Я построил в своём воображении только небольшой кусочек этой самой реальности, выбраться из которого не мог ни я сам, ни Кет.
Заборчика, о котором я мечтал, попросту не существовало. Всё, что за этой гранью — театральные декорации, нарисованные на картоне. Сверхпрочном картоне.
— С-с-сучёнок! — просипел Кет так близко, что я понял: бежать нет смысла.
Я поднял упавший нож и, разворачиваясь, ударил.
Лезвие вспороло куртку.
Сильная рука подняла меня в воздух. Я ударился спиной о преграду, отделившую меня от спасения, и с кашлем выплюнул воздух.
Попытался ударить ещё раз, но Кет перехватил мою руку, с силой долбанул ею о стену дома. Раз, другой… На третий пальцы разжались, нож звякнул об асфальт.