— Завтрак в восемь, вылет в двенадцать. Обед в час, ужин в пять. — Голос Райми гулко разносился по столовой. — Впрочем, тут не ошибётесь. Когда будет надо — в столовую поломятся все. А здесь — кухня.

Райми открыла простую дверь, без колеса, и, не заглядывая внутрь, сделала приглашающий жест рукой.

Я выругался и призвал топор, остальные ощетинились оружием молча, только Алеф приглушенно вскрикнула.

Она, как и я, помнила.

Помнила, каково это — кататься на спине огромного паука, который берёт тебя с собой в качестве сухпайка.

8. Это чудовище

8. Это чудовище

Я взмахнул топором, готовый отправить в поднявшегося на дыбы паука фиолетовый серп. Остановило меня только чудо.

Райми успела встать в дверном проёме и вытянуть перед собой руку.

Наверное, я даже её бы зарубил, не сразу заметив, но мир изменился быстро. Так же, как он изменялся, когда напротив стоял крикун, но в то же время — иначе.

Сердце сжалось, кровь прилила к лицу и… не только к лицу.

Я забыл про паука, забыл про Алеф, про всё на свете. Никого не было, кроме Райми. Прекрасной, самой красивой и замечательной в мире Райми, с такими широко раскрытыми глазами, с таким перепуганным лицом.

Я бы зарубил того, кто заставил её бояться. Даже если бы это был я. Какая разница, жив я или нет? Главное, чтобы жила она…

Топор медленно опустился, и тут вдруг между мной и Райми очутилась Алеф. Острие кинжала коснулось подбородка самой прекрасной девушки в мире, и она откинула голову назад.

Я вновь поднял топор, не задумываясь.

— Выключи, — ровным голосом сказала Алеф. — Мы уже справлялись с Наказанием.

Райми хлопнула глазами, и — всё исчезло.

Я судорожно вдохнул воздух.

Твою. Мать.

Я только что чуть не зарубил Алеф своими собственными руками. Это приманочное дерьмо… Так не должно быть. Это, мать вашу так, неправильно!