– Квас, – ответил он на вопросительный взгляд Пакс, после чего начал разбавлять коричневой жидкостью спирт в своём стакане.

Менее вопросительным её взгляд от этого не стал.

– Хлебное безалкогольное пиво, – ответил я ей, стараясь подобрать самую близкую аналогию.

Гнидой от такого сравнения презрительно фыркнул, не отвлекаясь от создания пойла. Избавившись от экзоскелета, он теперь напоминал сдувшийся, покрывшийся морщинами воздушный шарик.

– Кто вообще придумал настолько стрёмное сочетание? – спросил я.

– Практиканты, – неопределённо махнул рукой эскулап и пояснил: – Когда стажировался в инфекционке, квас вместе с пайком выдавали. И спирт мы регулярно воровали. Вот и сложилось.

– Кэп, кстати, а чего твоя каюта открыта? Мне казалось, ты её всегда закрываешь, – вдруг спросил Доржи.

Рука Бубнова замерла, не донеся стакан до рта. Он аккуратно поставил его и быстрым шагом покинул комнату. Спустя минуту до нас донёсся крик ненависти и очень много непереводимой ругани, включающей по крайней мере пять раз слово «фра» и производные от него. Из всего богатого потока нефильтрованной брани я выделил пожелание, чтобы некий слиток оказался у Флюгера в прямой кишке.

Вернулся тяжело дышащий багровый Бубнов. Он сразу подошёл к столу, взял две бутылки спирта и, ничего не говоря, пошёл обратно. Только перед дверью он остановился, постоял, переводя дыхание и, не поворачиваясь, выдавил из себя несколько слов.

– На мостик не заходить. Пакс, найди себе каюту.

Капитан ушёл. Переглянувшись с Доржи, я, прочитав выражение его лица, удостоверился, что мы думаем об одном и том же. Кажется, наша огромная надбавка к кушу растворилась как утренний туман.

Потянулись часы и дни пребывания на бороздящем космос судне. Никто не знал, сколько нам осталось прыжков до цели, так как капитан заперся на мостике и не был в духе с кем-либо говорить, а навязываться Бубнову – занятие опасное. Тем не менее он хотя бы предупреждал о прыжках и по необходимости вёл отсчёт полупьяным голосом.

Первая телепортация случилась всего через полтора часа – видимо, Бубнов пока только выходил на маршрут. После очередной порции межпространственного ужаса я отправился спать.

Второй скачок настиг меня во сне. Точнее, настиг бы, если бы интерком не предупредил всех страдающим от похмелья голосом Бубнова. Я посмотрел на время. Оказалось, что сон продолжался почти пятнадцать часов.

– Пятьдесят секунд.

Я постарался разбудить себя как можно быстрее. Главное – не заснуть снова. Для процесса телепортации, может, и хорошо, что тело во сне двигается и не так активно, как при бодрствовании, но один раз в своей жизни я пережил прыжок в состоянии сна, не послушав советы более опытных коллег. Таких кошмаров, наверное, ни одна дурь подарить не может. Я их даже не запомнил, их и запомнить-то невозможно – настолько они аморфные, первобытные и невыразимые. Но воспоминание о самом существовании этого бредового ужаса я хранил и сейчас искренне сочувствовал Сэнду, который находился в отключке. Трудно даже представить, какая дьявольщина сейчас обсасывает его разум.