В имение Гюрятиничей я вернулся только в начале третьего часа ночи, в полном раздрае. Но ломать голову над услышанным в госпитале и пытаться что-то с ходу придумывать не стал. Уж очень уставшим был.

Прокравшись мимо комнаты Хельги, я добрался наконец до своей кровати и, кое-как раздевшись, рухнул на мягкую постель. Честно говоря, думал, что буду еще долго ворочаться с боку на бок, прокручивая в голове услышанное, но нет, стоило голове коснуться подушки – и я вырубился.

А утром, получив заслуженную головомойку от Хельги за позднее возвращение, я вяло перекусил и, отложив визит в мастерскую на следующий день, отправился в эллинг, где до сих пор гостевала «Мурена». Ярик же получил мой велосипед и отправился на работу с наказом сообщить Казанцеву о том, что нынче старшина артели за хозяина. У меня же другие планы.

Все утро я обдумывал полученную информацию, старательно душа ярость и злость, и в конце концов пришел к довольно неприятному решению, у которого, при всех очевидных минусах, был один гигантский положительный момент: если затея удастся, я махом решу все свои проблемы.

Эллинг встретил меня тишиной и темнотой. Включив цепочку фонарей по периметру, я взглянул на покоящийся в центре зала дирижабль, слишком маленький для такого огромного помещения, и… я бы улыбнулся, но вчерашний вечер принес слишком много информации, части которой я бы вовсе не хотел знать. Так что вместо широкой ухмылки моему детищу досталась лишь ее тень да легкое похлопывание по стальному борту.

Первым делом я отправился на техническую палубу и, включив питание дирижабля, приступил к работе, вооружившись специально собранным еще в Китеже дефектоскопом. Откатив механизм подачи и сняв фальшпанели, прикрывающие ячейки с боеприпасом, я принялся тщательно проверять все имеющиеся торпеды на предмет каких-либо изъянов. Нет, когда дядька Мирон поставил эти «колбаски», я их сразу проверил «на отказ», но одно дело, если торпеда не взорвется от столкновения с целью и лишь от срабатывания таймера разлетится на мелкие кусочки с оплавленными до полной нечитаемости рунными цепями, засеяв обломками такую площадь, что собрать их и определить происхождение будет почти невозможно. И совсем другое, если использованная в качестве взрывного устройства торпеда не сработает и останется лежать, дожидаясь специалистов, которые обязательно заинтересуются таким «подарком».

Именно поэтому сейчас я ползал от одной торпеды к другой, сжимая в руках сложное устройство с кучей лимбов и дергающимися словно в припадке стрелками на самопальных указателях. Настолько полного обследования я пока не проводил, и на то, чтобы разобраться с результатами, пришлось потратить немало времени. Закончил я с этой муторной работой лишь к обеду, и то потому что за несколько часов приноровился к неудобному инструменту и запомнил большую часть эталонных чисел, так что теперь у меня не было необходимости поминутно заглядывать в написанную от руки книжицу, чтобы свериться с указанными в ней значениями.